Любожид

Как малая трещина в плотине вызывает на себя давление всей толщи воды и предрекает крушение всей запруды, так возникновение первых эмиграционных пунктов в Бресте, Чопе и Шереметьеве означало перелом в истории Советской Империи и веху, предрекающую ее полный распад. Впрочем, до этого распада было еще долгих 12 лет. А пока победители, коммунисты, солдаты Кремля и «освободители мира» весело и безмятежно ехали в свои вассальные западные провинции, а рядом с ними, в четвертом и третьем вагонах, в ту же сторону, но еще дальше ехали «предатели Родины» и «жиды».

Глава 22 Брестский шлагбаум

Антисемитизмом я, батюшка, не страдаю, но мне часто становится жаль русских… Русские имеют свойство отдаваться беззаветно чужим влияниям… Именно, вот так как невеста или жена – мужу… Вообще, «спор» евреев и русских или «дружба» евреев и русских – вещь неоконченная и, я думаю, – бесконечная. Я думаю, русские евреев, а не евреи русских развратили политически, развратили революционно.

Из писем Василия Розанова Михаилу Гершензону, 1909-1913 гг.

Жизнь всякого большого и сильного народа, каков и русский народ, совершается так глубоко самобытно и неотвратимо, что сдвинуть ее с ее рокового пути даже на пядь не способны не только экономическое или литературное вмешательство евреев, засилье немцев и пр., но даже крупные исторические события – 1612, 1812, 1905 гг., исключая разве величайшие, вроде древних завоеваний.

Из письма Михаила Гершензона Василию Розанову, 18 января 1912 г.

В Бресте на вокзале были давка, неразбериха, столпотворение. Каждый час-полтора радио объявляло о прибытии нового поезда из Москвы, Киева, Баку, Адлера, Харькова и Ленинграда, и новые сотни евреев-эмигрантов – с детьми, родителями, чемоданами, узлами, детскими колясками, собаками и клетками с канарейками – присоединялись к старым, прибывшим сюда вчера, и позавчера, и позапозавчера и атакующим теперь билетные кассы и двери зала ожидания таможенного досмотра. Им всем надо было в Вену, немедленно – в Вену, на Запад! Оттуда начинался путь в свободный мир – в США, Израиль, Канаду, Австралию и даже в Южную Америку, но на этом пути был последний барьер – прямо у края платформы, где останавливался паровоз, стояли автоматчики и охраняли полосатый столб и шлагбаум с суровой надписью:

Государственная граница СССР

Да, вот она, совсем рядом! Уже пять веков – со времен Ивана Грозного – эти пограничные шлагбаумы и столбы держат миллионы российских граждан внутри империи, как в едином евро-азиатском концлагере.

«Ты затворил царство русское, сиречь свободное естество человеческое, словно в адовой твердыне,

– писал Ивану Грозному князь Курбский, первый русский перебежчик на Запад. –

Кто поедет из твоей земли в чужую, того ты называешь изменником, а если поймают его на границе, ты казнишь его разными смертями».

Сменялись Цари, смягчались и суровели московские режимы, но от Ивана Грозного до Леонида Брежнева не менялся кремлевский закон, писанный в XVI веке:

«А который бы человек князь, или боярин, или кто-нибудь сам, или сына или брата своего послал для какого-нибудь дела в иное государство без ведомости, не бив челом государю, и такому б человеку за такое дело поставлено было в измену, и вотчины и поместья и животы взяты б были на царя ж, а ежели б кто сам поехал, а после него осталися сродственники, и их бы пытали, не ведали ль они мысли сродственника своего…»