Любушка-голубушка

А Люба ринулась прочь из поликлиники, на ходу прижимая мобильник к уху.

– Кто-кто, – ворчал в трубке Николаша, – видать, дед Пихто, больше некому. Мне они, чай, паспортов не представили, девка эта и ее мужик.

– Какая девка? Какой мужик? – отчаявшись хоть что-то понять, воскликнула Люба, перебегая дорогу. До дому оставалось ходу минут десять напрямик, через дворы.

– Наглые такие! – возмущенно сообщил Николаша. – Наглые, как сволочи, мало того, что грабят, так еще и конторят в твоей хате почем зря.

– Как? – ахнула Люба.

– Да что ты все какаешь? – разозлился Николаша. – Слова сказать не даешь. Ты меня послушай сначала, а потом какай! Я от бараньей Вальки узнал, что тебя сегодня в рынке не будет, и пошел к тебе в гости.

– Ко мне в гости?! Ты?! Ну ты и… – возмутилась Люба, однако Николаша перебил холодно и веско:

– Еще вякнешь – и слова не скажу, пусть хоть все твое барахло вон вынесут без остатка.

И она умолкла, продолжала слушать, то переходя на рысцу, то переводя дух и идя медленней.

– Короче, извиниться я хотел. Ну, завалился я в ту камеру… ну, бывает… ослабел, решил отдохнуть, выспаться в тепле. Кто ж знал, что этих сволочей проверяющих принесет. Короче, Валька сказала, что Степка тебя уволить собирается, ну, я потащился его искать, а он, значит, в село умотал, тогда я пошел к тебе. Думаю, вот упаду на коленки прямо на пороге, Люба простит, она же добрая.

Люба хотела было выразиться в том смысле, что Николаша сильно заблуждается насчет ее доброты, однако вспомнила его угрозу – и проглотила-таки горячее словцо, которое уже обжигало гортань.

– Подошел к подъезду, двор такой чистенький, подъезд, домофон, все чин чинариком, во, думаю, щас позвоню, а Любка меня не впустит. Как бы, думаю, проскочить? Главное, только что какая-то бабулька зашла, но я не успел к ней пристроиться, дверь снова закрылась. И тут смотрю, во двор въезжает темно-синий весь такой из себя «ваген» и подруливает прям к крылечку твоему. Ага, думаю, если Любка не откроет, я с этим хмырем из «вагена» просочусь в подъезд, а там на коврике под дверью лягу и буду ждать, пока она, значит, смилуется, простит…

«И рюмочку с закусочкой подаст», – хотела было съехидничать Люба, но сочла за благо промолчать.

– Жму на кнопку 15 – я знал, что у тебя пятнадцатая квартира, я у Вальки нарочно вы-спросил. Она сначала не хотела говорить, а потом раскололась, когда поверила, что я правда извиниться собираюсь. – Слышу звонок и уже набираюсь духу тебя уговаривать, а дверь возьми и откройся! – продолжал Николаша. – Эх ты, думаю, лихо… Хотел в лифт сесть, но он уже наверх уехал, пошел я по лестнице, влез на твой третий этаж, смотрю – дверь пятнадцатой квартиры приоткрыта. Во, думаю, Любашка и ахнуть на успеет, а я ей в ножки, значит, кинусь. Захожу – мать честная! Я чуть не упал!

– Что там, что? – простонала Люба. – Вынесли все подчистую, да? Разгром полный?!

– Не, не успели еще, – успокоил Николаша. – И разгрома я особого не увидел, зато разврат налицо. Открываю, значит, дверь – и вижу прямо перед собой задницу голую.

– Что?! – взвизгнула Люба. – Ты надо мной издеваешься?! Ах ты… – Она задохнулась от ярости, онемела. Ну и дура же она, нашла кому верить, Николаше!

– Да ты чо?! – обиженно вскрикнул он. – Я те серьезно говорю! Прямо напротив двери стоит раком голожопая девка и хихикает. Я так и замер. Причем у меня от изумления даже и не встало ничего, хоть приглашали, да еще как. Стою, значит, как в землю вбитый, а она смекнула: что-то не то, стебарь не вставляет, зря дырка сохнет, – обернулась и меня увидала. Да аж упала на коленки да как завизжит! Я назад с перепугу. И слышу, кто-то по лестнице чешет со всех ног, топает ко мне. Понял, что это бежит тот, кого она ждала, ну, кому дверь открыла, вместо кого я вперся. Во, думаю, сейчас будут из меня тесто месить! И помчался наверх. Бах, на пятом этаже лифт стоит! Я в него, вниз поехал. А тот смикитил, видать, в чем дело, ну и по лестнице уже вниз несется. Я пулей из лифта, из подъезда, чешу почем зря, но все же оглянулся, вижу, на крыльцо выскакивает парень такой лет тридцати, в рыжей куртке, волосья как-то так странно подобраны, не то хвост, не то бабская прическа какая-то… Посмотрел на меня, кулаком погрозил, но орать не стал – вернулся в подъезд. И я понял, что тебя нужно предупредить. Телефон я твой знал – номер-то простой, как ясный день: три пятерки, две четверки и две тройки, такие школьные оценки, каких у меня в жизни не было, я ж двоечником был. – Николаша задорно усмехнулся. – А что у тебя МТС, я тоже помню, ты кому-то говорила, значит, надо 910 набирать. Ну вот, отправился я в распивочную, так и знал, куда идти. Там же лохов полно, средь бела дня стоят уже… готовенькие… лишь бы горло залить. А после хоть трава не расти! – В голосе Николаши прозвучало суровое осуждение.

Люба тупо молчала, пытаясь понять, что же теперь делать. Подсказка от Николаши не замедлила последовать:

– Все, отключаюсь я, а ты в милицию давай срочно звони.

– Нет, я домой иду. Я уже близко, – решительно сказала Люба. – Я должна сама это увидеть.