Любвеобильный джек-пот

Нет так нет. Он как-нибудь сам. Как-нибудь без них. Больно было, конечно же. Больно, обидно от такого чудовищного непонимания и несправедливости. А что было делать?! Что он мог изменить тогда?! Не он первый, не он последний, как выразился папа Марты, закрывая перед его носом дверь. Ты справишься, сказал.

Он и старался. И ему это почти удалось. И уж точно не Марта ему в том помогала, хотя и плакала, и на плече висла, и обещала, обещала, обещала без конца...

Лия помогла, чего уж. Ничего для этого не делая, помогла. Что-то теперь будет между ними? И будет ли вообще хоть что-то?

– Что ты сказала?

Он прослушал ее последнюю фразу и сразу насторожился. Она требовала с него какое-то обещание. Давать его, не уточнив деталей, было ни в коем случае нельзя. У Марты была хватка добермана. Любое неосторожно оброненное им слово могло приниматься ею как обещание. Тогда как о своих клятвенных заверениях она забывала мгновенно.

– Я приглашаю тебя сегодня на ужин, – кротко повторила Марта, очевидно, поняв, что своими наскоками ей ничего не добиться. – Приходи ко мне, пожалуйста, Дима. Я не так уж о многом тебя прошу. Придешь?

Не соглашайся! Не ходи!!! Тебе незачем с ней видеться. И уж точно незачем с ней ужинать. Ты же знаешь ее. Она хитрая, подлая и коварная. Обвести такого благородного труса, как ты, ей пара пустяков. Не ходи, Гольцов!!!

– Почему к тебе? – промямлил Дима, прослушав все, что только что орало ему на ухо здравомыслие. – Можно поужинать где-нибудь в городе.

– Ты что, прослушал, дорогой, у меня нет денег!

– Я приглашаю.

Гольцов злорадно ухмыльнулся. Не плохое испытание он для нее сочинил на ходу.

Каково это – появиться с изгнанником на людях? И это после того, как дала ему отставку и ровно год о нем не вспоминала! Ну-ну, Марта, давай, решайся. От того, как ты себя сейчас поведешь, каким будет твой ответ, зависит и его решение.

Марта его снова удивила, согласившись. Они минут пять оговаривали детали, выбирали место, согласовывали время, потом простились до вечера, и Гольцов положил трубку.

Боже, как он устал от беседы с ней! Никогда бы не подумал, что его возвращение в прежний стан станет таким вот выматывающим душу и силы. Никогда прежде он так не взвешивал слова и не выдерживал таких красноречивых пауз, как сейчас. Главное было – не оступиться. Хотя бы теперь...

Итак, он идет сегодня с Мартой ужинать. И ведет ее в самый дорогой, самый известный ресторан их города. Туда почти каждый вечер стекалась вся городская знать, которая предпочитала домашней стряпне изысканную французскую кухню. Там же разносились сплетни, заключались сделки, решались судьбы большого и малого бизнеса, больших и маленьких людей. Там наверняка и его судьба была решена. Там, за столиком, накрытым тугой накрахмаленной скатертью. В тот самый момент, когда меняли блюда, и решено было расторгнуть помолвку и выкинуть его из дела, которому он отдал лучшие годы своей жизни. Нет, он, конечно же, получил отступные. И более чем щедрые. Но ни разу за это время он к этим деньгам не прикоснулся. Они так и лежали нетронутыми на его счету в банке. Противно было трогать их. Это ведь ему эти подлецы заплатили за то, чтобы он отвязался, отстал, исчез попросту...

Марта согласилась. Значит, что-то незримо сдвинулось, изменилось вокруг него, а он, дурак, и не почувствовал. С чем же, интересно, это связано? Хоть бы намекнул кто!

Возможности подумать над этим в одиночестве ему не дали. Теперь позвонили в дверь.

Гольцов подошел к двери и с былой осторожностью посмотрел в глазок. На площадке перед его квартирой топталась Лия.

Боже, что с ней произошло за минувшие двенадцать часов?! Она выглядела так... как будто регулярно ударялась в запои последние несколько лет. Под глазами синяки, веки набрякли. Волосы не прибраны, всклокочены. Надето бог весь что, какая-то кофта с вытянутыми до колен рукавами, под ней непонятного цвета футболка, что было ниже, он не увидел.

– Что случилось?! – первое, что воскликнул он, распахивая дверь.

Лия не ответила, переступила порог, а Гольцов тут же обратил внимание на ее растоптанные тапки размера на три больше. И откуда она все это достала, интересно?! С каких это пор ей стало все равно, как она выглядит?!

Она прошла мимо него, будто привидение, даже на него не взглянув. Пошла по коридору, машинально заглянув в гостиную. И свернула коридором в кухню.

Там присела к столу и произнесла совершенно безжизненно и вяло:

– Кофе пахнет... И еще чем-то... Вкусно. Ванилью, что ли...

– Корицей, – подсказал Гольцов, усаживаясь напротив нее, и, протянув руку, тронул ее ладонь. – Лия, что-то случилось? Что с тобой?

– А? – Она недоуменно рассматривала его руку, осторожно перебирающую ее пальцы. – Случилось? У меня? Ах, да... Да! Случилось, Дим! Еще как случилось, знаешь!

Голос ее зазвучал еще глуше. Подбородок упал на грудь. И Лия отчетливо всхлипнула. Посидела так с минуту, а потом вдруг вскинула голову и посмотрела на него, как безумная.

– Знаешь, почему я пришла именно к тебе, Гольцов?!