Любви хрустальный колокольчик

Дома было тихо, пусто и пыльно. Первым делом я тщательно везде убралась, потом позвонила Любаше, но, к великому своему удивлению, опять ее не нашла. В издательстве работы для меня пока не было. Хотела поехать в Фирсановку и уйти с головой в свои незаконченные произведения, но сначала решила отзвониться Катюшке. Хотя она и наметила свою поездку в Питер не на самые первые дни мая, но ведь у нее всегда семь пятниц на неделе. И точно, как в воду глядела. На этот раз она собралась упорхнуть надолго, на восемнадцать дней, и не в Питер, как думала раньше, а по Золотому кольцу, что несколько удивило меня. Раньше она все больше заграничными турне интересовалась, может быть, мода сменилась? Поскольку Катиной свекрови просидеть с Мишуткой такой срок было бы затруднительно, у нее ведь и свои дела есть, я вызвалась первые двенадцать дней взять на себя, чем привела всех в прекрасное состояние духа. Эти дни я не скучала, не до того было, хотя Мишутка в отсутствие матери довольно покладист, не так озорничает и лучше слушается, но ребенок есть ребенок, с ним всегда множество хлопот. А тут еще зять совершенно неожиданно собрался в командировку, пришлось спешно собирать ему чемодан, освежить белье и рубашки, сам-то он не привык что-либо для себя делать. Но вот сватья сменила меня в качестве Мишуткиной няньки и отпустила мою душу на покаяние. Я спешно упаковала кое-какие вещи, собираясь тотчас же ехать в Фирсановку, так как ощущала настоятельную потребность оказаться там, где нет ни шума, ни суеты, но, прежде чем уехать, мне надо было купить два словаря: фразеологический и словарь ударений. Первого у меня никогда не было, а второй был, но вот уже лет пять, как исчез самым таинственным образом. Никто его не брал, оба моих драгоценных чада категорически отрицали свою причастность к этой пропаже, а словаря-то нет! Я все время собиралась купить, но словари — вещи недешевые, то никак не могла выкроить денег на покупку или же были деньги, но не было словаря. А теперь я решила твердо: все, пойду и куплю. Забежала в один книжный — нет. Поехала в другой и там купила. Только вышла из магазина, как меня кто-то цепко ухватил за локоть. Ба! Да это же Модест Сергеевич, тот рыжий толстяк, с которым меня еще зимой познакомил на презентации в издательстве наш главный редактор. Казалось бы, и прошло-то всего полгода, а как в моей жизни все изменилось, словно века прошли! Ведь тогда я еще не знала Володю. Даже странно, невозможно представить себе, что я когда-то могла жить без него, без мыслей о нем. Короткий смешок мгновенно привел меня в чувство.

— Евгения Михайловна, да вы словно грезите наяву. Позвольте мне сразиться с тем злым волшебником, который вас заколдовал. Я непременно его убью, и тем самым расколдую вас.

Я нерешительно улыбнулась, не зная, как ответить на столь причудливую шутку.

— Ну, не хотите, как хотите, пусть живет. Мне вы нравитесь и в зачарованном виде. Но, дорогая моя, должен вам все же попенять: ждал, ждал, да так и не дождался, — продолжал сладко журчать говорливый Модест Сергеевич, увлекая меня вдоль по улице. Резким движением я выдернула руку и остановилась:

— За что вы хотите мне попенять? И чего вы от меня ждали? Я вас совершенно не понимаю.

— Забыли, забыли! Я так и предполагал, что вы забыли. Я говорил себе, что не могла такая милая женщина отнестись ко мне столь необязательно, что житейская круговерть закрутила ее и заставила забыть обо мне. Ну вот, все как я и думал, — всплескивал пухлыми руками и по-детски радовался толстяк, пытаясь между тем понудить меня идти дальше, к одному ему известной цели. Но я продолжала стоять на месте, поскольку мне все это не нравилось. — Но, драгоценная моя, что же вы остановились в этакой толчее? Еще каких-нибудь пара шагов, мы сядем, и я смогу объяснить все вам в спокойной, приличной обстановке. Не на ходу же нам разговаривать.