Любви хрустальный колокольчик

В палату со мной Наташа не пошла, объяснив это тем, что пускать стараются по одному человеку, но я ее достаточно уже изучила, и мне показалось, что в ее нежелании идти со мной скрывается еще что-то, мне неизвестное. И только тут я задумалась о том, что ничего не несу Виктору, ну вечно со мной приключаются всякие казусы! Ничего не могу сообразить вовремя, могла ведь по дороге хотя бы соку купить, вместо того чтобы голову ломать над, может быть, и несуществующими проблемами. Когда я поделилась своей досадой с Наташей, она укоризненно посмотрела на меня:

— Неужели ты полагаешь, что он хоть в чем-нибудь нуждается? Можешь не волноваться, я уже обо всем позаботилась, да и не только я, так что у него вся палата завалена.

Наташины слова вовремя напомнили мне о том, что в жизни Виктора должно существовать немало женщин, и я разозлилась сама на себя за то, что суечусь и волнуюсь, когда в этом нет никакой надобности.

Виктор лежал в отдельной палате, роскошь, еще не виденная мною, и я с любопытством завертела головой, как только переступила порог: комната маленькая, очень чистая, неуютная, как и все больничные палаты, цветной телевизор на тумбочке, холодильник в углу, у кровати бра. Я перевела беспокойный взгляд на пациента. Виктор полулежал на высоких подушках и спокойно смотрел на меня, тем не менее почему-то вдруг показалось, что его взгляд полоснул по моему сердцу. Уж не потому ли я стала сначала рассматривать стены, что очень боялась встретить его самый первый взгляд в момент моего появления? Странная я, однако, стала! Тем временем я подошла к нему, поздоровалась и опустилась в кресло, которое стояло возле изножья кровати. Меня уже предупредили, чтобы я не давала особенно много ему говорить. И сейчас, видя, что он раскрыл рот, я замахала рукой и торопливо стала рассказывать ему, как ко мне сегодня утром приехала Наташа и сообщила о происшедшем несчастье. Виктор вроде бы отказался от попыток заговорить, я обрадовалась и защебетала обо всем, что только была в состоянии припомнить, и, в частности, похвасталась тем, что научилась копать. Я и правда с ранней молодости лопату в руках не держала, и поначалу этот труд был мне непривычен, я набила мозоли на ладонях в первый же раз, о чем и расписывала ему подробно и с юмором. Вдруг, когда я меньше всего этого ждала, он перебил меня и сказал, что загар мне очень идет. Голос у него был чуть хрипловатый, но вполне обычный. Сначала я смутилась от неожиданного комплимента, но потом опять вспомнила, что ему нельзя разговаривать, подхватила тему загородной жизни и рассказала, как один раз вечером ходила купаться на озеро и как там хорошо. Но и эта тема вскоре иссякла; пока я судорожно придумывала, о чем бы еще можно было поговорить, Виктор опять подал голос:

— Смешная ты, Женя. Мне нельзя говорить два часа кряду, но несколько фраз вполне по силам, лучше расскажи, как ты отдохнула в Туапсе. Наташа ведь тоже к тебе приезжала?

Я тут же ухватилась за любезно предложенную мне тему и начала с энтузиазмом ее развивать. В числе прочего я рассказала, как к нам с Наташей прицепились подвыпившие моряки и звали нас в ресторан и как мы с трудом отделались от них. Рассказывала я эту незатейливую историю вроде бы шутливо, намереваясь немного развеселить его, но, слушая меня, Виктор почему-то не улыбался. Но тут пришла медсестра, наступил черед каких-то процедур, и мне пришлось уйти, однако я пообещала ему заглянуть в понедельник.

Пока возвращалась из больницы домой, а поехала я, конечно, на городскую квартиру, я мучительно думала: почему он промолчал в ответ на мое предложение прийти к нему еще раз? Потому ли, что должен меньше говорить, или же потому, что не хочет меня видеть, но сказать об этом прямо ему неловко? Из дому я позвонила Наташе и рассказала ей о своем посещении, о том, что, на мой взгляд, он неплохо выглядит, при этом не скрыла, что чувствовала себя не слишком свободно. Она выслушала меня молча, не сделав никаких комментариев к моему рассказу, а я так надеялась, что она хотя бы что-то скажет. Вздохнув, я добавила, что собиралась к нему в понедельник, а теперь сомневаюсь: стоит ли? Тут она оживилась и посоветовала мне пойти непременно. Поговорив с Наташей, я пришла к выводу, что до понедельника еще долго, не стоит без всякого толку болтаться в городе, в то время как моя работа не терпит отлагательств, и тем же вечером уехала в Фирсановку. До отъезда я успела пообщаться по телефону с Любашей, которую мне наконец-то удалось поймать. Выяснила, что у нее хворала мать и она долгое время ухаживала за ней. Еще у нее было какое-то сложное и запутанное недоразумение с новым любовником, они были в ссоре, но теперь помирились, оба счастливы и раздумывают, куда бы им поехать отдохнуть. Любаша щебетала, словно жаворонок в небе, и я порадовалась за нее.