Любви навстречу

– О, какой кошмар, миледи… Вы сами не знаете, что упустили. – Он перевел взгляд на Эдварда, все еще укрытого одеялом. – Как же так, милорд?

Герцог крепко вцепился в одеяло.

– Пауэрз, какого дьявола?!

– Пора вставать! – Гость сдернул с него одеяло – и замер в изумлении. Потом расхохотался и проговорил: – Прошу прощения, Эдвард. Вижу, что у тебя все в порядке.

– Прекрати болтать! – Герцог выхватил одеяло из рук насмешника и прикрылся им.

Пауэрз же с восхищением взглянул на Мэри.

– Какую игру ведет наша маленькая хищница?

– Идите к черту! – прошипела она.

Ее растрепанные после сна короткие волосы и хрупкая фигурка, утопающая в ворохе складок платья, – этот образ окончательно покорил сердце Эдварда.

– Я там уже был, девочка, – ответил виконт. – Разузнал кое-что и отправился обратно на землю, дабы и дальше развращать человеческий род.

Мэри презрительно фыркнула, отвернулась от наглеца и поднялась с кровати.

– Тогда просто идите вон!

– Прежде чем отправиться в изгнание, буду рад вам сообщить: я узнал, кто до потери сознания избил нашу гетеру.

Эти слова заставили Эдварда умерить свой гнев.

– Кто же? – спросил он.

– Человек по имени Харгрейв. – Виконт подошел к столику из красного дерева и, взяв хрустальный графин с виски, налил себе в бокал. После чего осушил полбокала одним глотком.

Эдвард хмуро смотрел на него, гадая, как долго тот собирался прожигать жизнь, не щадя ни души, ни тела. Подобный образ жизни явно изматывал, и было совершенно очевидно: совсем скоро его приятель снова окажется на дне, откуда ему с таким трудом однажды удалось выбраться. Удастся ли еще раз?

– Не слишком ли рано для выпивки, милорд? – осведомилась Мэри.

– Дорогая, никогда не бывает слишком рано, – протянул Пауэрз, покачивая в пальцах бокал с остатками виски. – Вам ли не знать…

Мэри поджала губы, а гость добавил:

– Или вы уже стали эталоном воздержания?

Мэри на сей раз не ответила.

По настоянию Эдварда она снижала дозы опиума, и уже было ясно: еще несколько дней, и она окончательно освободится от пагубной привычки.

Эдвард никогда не мог понять несчастных, ставших рабами губительного зелья. Но, к сожалению, знал об этом слишком много – благодаря своей дорогой матери.

Пауэрз усмехнулся и сделал еще глоток янтарной жидкости.

– В отличие от вас, дорогие, я еще не ложился. А это, – он кивнул на бокал, – моя порция на сон грядущий.

Мэри невольно поежилась.

– Вы на ногах всю ночь? Ради меня?

Пауэрз закатил глаза.

– Разумеется, нет, дорогая. Ради вас я и пальцем не пошевелю. – Он указал на Эдварда. – Только ради него.

Мэри с раздражением кивнула.

– Понятно, сэр. Ведь я – чума, катастрофа, конец света! А теперь поскорее скажите: что вы узнали за время своих ночных скитаний?

Пауэрз приподнял бровь, изображая удивление.

– О, как вы побледнели… Что ж, мне это по душе. Куплю вам белого коня и буду величать Смертью. Или светло-серого? Хм, что-то не припомню, какой масти была лошадка из той доброй старой книжки…

– Помолчи! – перебил Эдвард. Всякий раз, когда приятель увиливал от прямого ответа, ему хотелось хорошенько встряхнуть его за плечи. Хотя вряд ли подобное обращение возымело бы результат. Виконт не так-то легко расставался с информацией, если только сам этого не хотел.

Прищекнув языком, Пауэрз проговорил:

– Ох, как вы нетерпеливы… – Он подошел к окну и приподнял тяжелую портьеру. Затем поднес свой бокал ближе к солнечному свету и добавил: – В такой прекрасный день – и так нетерпеливы…

– А вы порочны! – воскликнула Мэри. – Заставляете нас томиться в ожидании ответа ради своей забавы!

– Нет-нет. – Пауэрз тряхнул волосами. – Я всего лишь растягиваю удовольствие. – Он бросил на Мэри лукавый взгляд. – Уверяю, это вовсе не порок. Мне или Эдварду не составит труда продемонстрировать вам разницу.

Мэри стояла как вкопанная, с красным от ярости лицом. Однако Эдварду удалось разглядеть в буре ее эмоций и еще кое-что, а именно – любопытство.

Судорожно сглотнув, герцог отогнал тревожные мысли. Да-да, в глазах Мэри определенно читалось любопытство, так что следовало остановить Пауэрза прямо сейчас. Но разве мог он осуждать того за пороки, которым и сам был подвержен? Оба они прекрасно знали женщин и являлись опытными соблазнителями.

Сможет ли Мэри справиться, сможет сама противостоять Пауэрзу?

Эдвард откашлялся и не терпящим возражений тоном произнес:

– Говори – или убирайся. Я не готов играть с тобой в кошки-мышки.

Виконт скривил губы, изображая обиду.

– Но я обожаю играть, и ты прекрасно об этом знаешь. – Он сделал вид, что задумался, потом вдруг воскликнул: – Мэри, поцелуй-ка хорошенько Эдварда! И тогда я расскажу вам все новости.

– Что?! – Мэри вспыхнула.

Пауэрз ухмыльнулся:

– Миледи, хотите глоток виски? Это поможет вам побороть отвращение, если моя идея кажется вам такой ужасной.

– Но зачем? Я не понимаю, зачем… – пробормотала Мэри.

– Это меня позабавит. – Пауэрз поднес бокал к губам и сделал еще один глоток.

Мэри в растерянности перевела взгляд на Эдварда. Тот молчал, и она снова посмотрела на виконта.

– А вы тогда не станете тянуть? – спросила она. – Тогда сразу все расскажете?