Любви навстречу

«Ваша светлость»? Интересно, по каким признакам она определила, кто он такой? Решительно все здешние девицы моментально узнавали Эдварда, даже если никогда раньше его не видели. Словно у него на лбу было клеймо – точно такое же, как на его репутации. Но с клеймом или без – он очень щедро платил за услуги, чем обеспечивал себе радушный прием.

Блондинка остановилась перед Эдвардом, и тут рядом с ней словно из-под земли возникла еще одна жрица любви – жгучая брюнетка. Она томно улыбнулась и с хрипотцой в голосе спросила:

– Может быть, ваша светлость желает провести время с нами обеими?

Раньше он, конечно, ответил бы «да». Но сейчас пожал плечами и пробормотал:

– Боюсь, я не в настроении.

– Ваша светлость почувствует себя гораздо лучше, если воспользуется вот этим превосходным средством, – мечтательно произнесла блондинка и с явным нетерпением взяла одну из разложенных на столе опиумных трубок. – Позвольте, я раскурю ее для вас.

– Мы раскурим, – поправила брюнетка.

Эдвард не употреблял опиум ни в каком виде и ни при каких обстоятельствах. Он слишком хорошо знал, какие опасности таит в себе пристрастие к этому зелью. Оно превращало людей в рабов, лишало их воли, отнимало жизненные силы и в конце концов убивало душу.

Нет-нет, боже упаси! Такой участи не то что себе – врагу не пожелаешь!

Между тем девицы сделали по затяжке и заулыбались, ожидая, что Эдвард последует их примеру. Но он отрицательно покачал головой и отступил на шаг, отворачиваясь от струек дыма, плывших по комнате и извивавшихся в отвратительно бесовской пляске.

– Ваша светлость… – Блондинка кокетливо надула пухлые губы. – Неужели вы собираетесь покинуть нас?

– Мы этого не вынесем, – жеманно проворковала брюнетка.

Эдвард почувствовал, что больше не в силах находиться здесь ни минуты. Не в силах вдыхать тошнотворный дым опиума. Не в силах слушать фальшивые речи. Не в силах притворяться спокойным и безмятежным.

Хотя, если вдуматься, вся его жизнь – сплошное притворство. Театр одного актера. Спектакль для всякого, кто, глядя на него, думает о его отце. То есть для всех – включая его самого. Глядя на себя в зеркало, Эдвард вспоминал отца, поэтому терпеть не мог зеркала.

– Милые дамы… – Он прикоснулся губами к щеке блондинки, затем поцеловал руку брюнетки. – Дамы, вы очаровательны, но я устал. Мне остается только пожелать вам всяческого благополучия.

В его словах не было притворства. Он искренне желал им добра, надеясь, что однажды они найдут достойных покровителей и покинут публичный дом. Конечно, вряд ли такое случится, но ему очень хотелось, чтобы им улыбнулась удача.

– Мы всегда рады исполнить любое пожелание вашей светлости, – сказала блондинка и с игривой улыбкой добавила: – Надеюсь, вы скоро навестите нас, чтобы убедиться в этом.

Эдвард вежливо поклонился, вышел из гостиной и зашагал по увешанному зеркалами коридору, опустив глаза – чтобы случайно не столкнуться со своим отражением. Он шел очень быстро, почти бежал. Ему смертельно наскучил Лондон, наскучил бессмысленный калейдоскоп пустых развлечений, наскучили кутежи, карты и женщины. Все приелось и казалось невыносимо однообразным и пресным. Может, то же самое чувствовал и отец? Может быть, именно жажда новизны подтолкнула его к краю пропасти?

Чтобы успокоиться и разобраться в себе, Эдварду следовало выговориться, излить душу благожелательному собеседнику, точнее – собеседнице, поскольку имелась в виду блистательная мадам Ивонн. Конечно, лучше всего было бы побеседовать с ней в постели, но мадам перестала лично обслуживать клиентов задолго до знакомства с Эдвардом.

Впрочем, его это не очень расстраивало. Куда больше женских прелестей ценил он ее цепкий проницательный ум, трезвость суждений, а также отзывчивость и человеческую порядочность – редкие качества для хозяйки борделя.

На правах постоянного посетителя и особо важной персоны Эдвард без стука открыл резную двустворчатую дверь и вошел в будуар. Здесь царили мир и покой. В канделябрах мягко мерцали зажженные свечи, а на просторной кровати живописно поблескивали красные и белые шелковые подушки.

Неожиданно в тишине раздался плеск воды. Эдвард повернулся и увидел картину, от которой не смог бы оторваться даже праведник.

У камина, в янтарном круге света, принимала ванну прелестная юная нимфа. И все в ней было удивительно: короткие темные волосы, белая кожа, узкое лицо с безупречными чертами, тонкая длинная шея и изящные плечи, маленькая, но удивительно красивая грудь и острые, как у подростка, колени.

Однако самое удивительное заключалось в том, что от этой хрупкой фигурки исходила некая сила, магию которой Эдварду очень хотелось бы разгадать. В конце концов, надо же было чем-то заняться в ожидании Ивонн…

– Добрый вечер, дорогая, – негромко произнес он.

Девушка вздрогнула, пронзила его настороженным взглядом и стиснула пальцами края ванной.

– Я вам не дорогая.

Эдвард слегка опешил от такого ответа. Где это видано, чтобы в шикарном доме свиданий девица грубила мужчине? Вероятно, она тут совсем недавно, и мадам успела отмыть ее, но еще не успела как следует выдрессировать.