Любви все роботы покорны

– Поняла? Не глупи, пташка. – Ты смотрел на меня, остро обнажив зубы – белые, хищные. – Никуда ты не улетишь. Я твой хозяин.

– Это правильно, что ты меня не отпускаешь, – сказала яростно. – Иначе забуду обо всем. Забуду, что я человек. Останется только ненависть. И тогда я влечу к тебе в дом и убью ее. Раз я робот, то многое могу, чего человек не умеет.

– Да ну? – Ты усмехнулся язвительно. – Представляю, малыш, как ты превращаешь руку в огнемет…

Я нервно хохотнула. И ощутила, что готова разрыдаться.

– Садись.

Села. Слезы хлынули наружу. Поджала ноги под себя и, повалившись, спрятала лицо у тебя на груди, а ты принялся гладить меня по спине.

– Пойми, маленький… Я убиваю тебя – только ради тебя самой. Она мне тут не указ. Если бы дело было в том, чего она хочет, я бы просто отдал тебя кому-нибудь, и все. Но ты не сможешь…

Раскалывалась голова. Я отстегнула пуговицы на груди и впилась губами в твою кожу, как ребенок в материнскую грудь.

– Да, – шепнула я, – да… убей меня…

– Тихо, крошка моя. Успокойся.

«Убей меня, – думала я. – Убей, только не оставляй одну. Не давай решать без тебя ничего. Я же не выдержу этого. Не передумай. Только не передумай. Неопределенность – это всего страшнее. Если ты раздумаешь убить меня… не знаю, что тогда буду делать. Мне спокойно, только когда я уверена, что могу на тебя положиться. Что ты все решишь сам. Убей…»

– Что ты будешь со мной делать, после того как…

– Я отдам тебя на хранение. Если она умрет или… что-нибудь еще случится, я тебя воскрешу.

– Это буду уже не я. Памяти не останется.

– Да. Это будет другая жизнь.

– Когда ты меня убьешь?

– Ранним утром. Она сказала, чтобы я позвонил ей с утра, тогда они не уедут. Я убью тебя ровно в шесть.

Ты сдернул с меня платье – резко, так, что оно затрещало по швам, – и нежно коснулся пальцем соска. Сжал одну из грудей в ладони.

– У меня маленькая грудь, – сказала я. – У нее они, наверно, большие, как арбузы. Мне такие снились!

– Успокойся, иначе всыплю.

Из гостиной через приоткрытую дверь донесся звон часов. Било десять. Я слушала и считала удары, чуть не сбилась.

Ты уложил меня на постель, сняв покрывало, и продолжал гладить с силой, но ласково – как ты обычно это делаешь. Я не ощущала ничего. Опять пришло равнодушие.

– Мне холодно, – прошептала я, – холодно…

– Не надо, малыш. Не преувеличивай. Я хочу, чтобы тебе было хорошо сейчас. Ладно?

Ты коснулся пальцами моего лобка, пощекотал там. Потом спустился ниже. Все было бесполезно. Тягучее безразличие окутало меня.

Поднявшись, ты быстро разделся и, кинув рубашку и брюки на стул, лег. Рывком подтянул меня к себе.

– Разведи ноги… Ну?

Ноги одеревенели и плохо слушались. Ты раздвинул их и попытался войти. Стало больно; твой член ввинчивался в меня, твердый и горячий. Я испугалась и закричала.

Ты отодвинулся.

– Ну-ну, птенчик мой, перестань. Расслабься… – потрогал мои губы. – Совсем сухая… – Усмехнулся: – И что делать будем?

– Я не хочу! – всхлипнула я. – Не надо…

– Не дури, девочка. У нас не так уж много времени… Ну, что ты в самом деле как малолетка. Выдрать тебя, что ли?

Я подползла к тебе и беззвучно зарыдала, привалившись к твоему плечу, а ты обнял меня и принялся почесывать за ухом.

– Не плачь, не плачь… Где твои кремы?

– Внизу, в ванной.

– Далеко идти.

Я сглотнула комок в горле и решилась спросить:

– А с ней у вас… такое бывало?

Ты покачал головой и улыбнулся:

– Ни разу.

– Она супервумен! – с горечью заявила я.

– Наверное…

– А в каких позах вы обычно с ней?..

Ты шлепнул меня, и мои ягодицы конвульсивно сжались:

– Замолчи.

– Пожалуйста. – Я напряглась, заглядывая тебе в глаза. – Я хочу услышать.

– Вот чертов извращенный ребенок… – Твой взгляд был насмешлив. – Да уж конечно, она опытнее тебя. В рот хорошо брать умеет. Сверху на меня садится. И в положении сзади тоже больше позиций принимает, чем ты. А главное, действует активнее. Не просто лежит и ждет, когда я в нее войду…

Я тяжело, учащенно задышала.

– Ну вот, маленький мой. Молодец!

Развернув меня головой в другую сторону, ты вошел, и моя тоскливая пустота раскрылась, принимая тебя. Я запищала тихо, как мышка.

* * *

…Я очнулась, лежа поперек кровати – точнее, наискосок. Укутанная в простыню. Занавески плотно прикрывали окно, но солнечные лучи вовсю проникали в комнату. Было светло.

Что, значит, уже утро?!

Я рывком села. Закружилась голова.

Ты вошел и со стуком поставил чашку на тумбочку. Остановился у кровати и скрестил на груди руки, пристально и с непривычной грустью на меня глядя.

– Сколько я проспала?

– Несколько часов. Я не хотел тебя будить. Ты так не любишь, когда тебя внезапно будят.

– Который сейчас час?

– Скоро пять. Часы на полке слева от тебя. Забыла?

Я подалась вперед:

– Ты… действительно убьешь меня?

Ты шевельнул бровью. Сказал с усмешкой:

– А как же без этого?

Присел на край кровати:

– Пить хочешь? Я тебе принес.

Взяла чашку – в ней была газировка с апельсиновым соком – и выпила залпом.

– Принести чего-нибудь поесть?

– Я хочу мороженого, – ответила я. – С вишневым джемом.

Ты кивнул и вышел.

Пробило пять часов.

Я откинулась на подушку и замерла. Не хотелось ни о чем думать.