Любви все звания покорны. Военно-полевые романы

Примечательно, что позднее его самой большой приятельницей была пятидесятилетняя жена начальника артиллерии округа М. М. Белавинцева. Она обожала его так, как не всякая мать обожает своего сына. По наблюдениям Лидии Норд, Тухачевский «вообще чувствовал себя с женщинами лучше, чем с мужчинами, и держался куда проще. Это не означало, что он очень любил ухаживать… Мне кажется, что тут играло роль и то, что почти на всех женщин внешность Тухачевского и его обаятельность (а он мог быть таким, когда хотел) действовали неотразимо, и это льстило ему».

Однажды Норд в разговоре с Белавинцевой сделала попытку усомниться в некоторых достоинствах Михаила Николаевича и надолго испортила отношения с этой женщиной.

«Увлечения кончались у него очень быстро»

19 июня 1918 года бывший царский офицер, перешедший на сторону новой власти большевиков, выехал из Москвы в Казань. В его нагрудном кармане лежал выданный накануне мандат: «Предъявитель сего военный комиссар Московского района Михаил Николаевич Тухачевский командирован в распоряжение главкома Восточного фронта Муравьева для исполнения работ исключительной важности по организации и формированию Красной Армии в высшие войсковые соединения и командования ими».

На этот раз Михаил Николаевич впервые в своей жизни, находясь недалеко от родных мест, не смог туда приехать. Не позволяла новая, трудная и многообещающая работа.

«Лишь в июле в нашем доме появился военный, по фамилии Голубев, назвавшийся адъютантом Михаила Николаевича, – много лет спустя подчеркнут сестры маршала. – От него мы узнали, что брат командует 1-й красной армией. Голубев привез Мишино письмо и немного денег.

Вслед за этим начались наши поездки к Михаилу. Мама ездила к нему в Инзу. Вернувшись, она рассказала нам об опасности расстрела, которая нависла над ним в момент измены Муравьева. Гордилась мужеством сына, восхищалась уважением, каким он пользуется у своих товарищей по службе. Мы слушали мать с замиранием сердца. Ведь это же был наш родной Миша».

Но что удивительно, до этого назначения Михаил Николаевич приезжал в Пензу дважды. В первый раз, примерно в декабре 1917-го. Его родные жили тогда в селе Вражском, под Пензой, в бабушкином имении. Крестьяне на сходе постановили оставить для Тухачевских их дом. Самым тяжелым оказалась заготовка дров. И Михаил Николаевич в первую очередь занялся этой проблемой.

Во второй раз Тухачевский приехал в Пензу месяца через три. Во Вражское он пришел пешком. Ямщик смог довезти его лишь до ближайшей деревни Варварки, и оставшиеся восемь километров ему пришлось идти по колено в грязи. Пришлось преодолевать и уже тронувшуюся реку: перепрыгивая с льдины на льдину. В дом он вошел совершенно мокрым, но радостным.

Но все эти приключения были совершены будущим маршалом, прежде всего ради одной и очень главной цели. Ради любимой девушки по имени Мария, возлюбленной еще с гимназических времен. Став командующим 1-й Революционной армией, он предложит ей руку и сердце. И от такого предложения Мария отказаться не сможет.

«Пенза только оправлялась после мятежа контрреволюционного чехословацкого корпуса. Город еще носил следы уличных боев: окраины были изрыты окопами, на улицах – неразобранные баррикады, на стенах домов – царапины от шрапнели», – оставит свидетельство о тех днях очевидец.

И вдруг ОН – выше среднего роста, стройный, подтянутый, энергичный, уверенный в себе и спокойный. У губ – волевая складка, большие серые глаза. С первого взгляда простой юноша. Всего-то 25 лет. Но уже командующий!

В те дни Тухачевский ходил «в туго перехваченной ремнем гимнастерке со следами погон на плечах, в темно-синих, сильно поношенных брюках, в желтых ботинках с обмотками». На его голове вместо фуражки был надет «своеобразный головной убор из люфы, имевший форму не то пожарной каски, не то шлема». Потом окажется, что это та самая «буденовка». На руках коричневые перчатки. Мальчик. Красавец. Герой.

«Манеры Михаила Николаевича, его вежливость изобличали в нем хорошо воспитанного человека. У него не было ни фанфаронства, ни высокомерия, ни надменности. Держал себя со всеми ровно, но без панибратства, с чувством собственного достоинства», – напишет генерал-майор Н. И. Корицкий.

Спустя 14 лет Роман Гуль опубликует в берлинском издательстве «Петрополис» свою новую книгу «Тухачевский. Красный маршал». Когда книга увидит свет, издатель А. С. Коган расскажет ее автору, «что к нему в издательство приходил Эренбург и сказал, что эту книгу Советы не простят ни автору, ни издателю. Впоследствии книга “Тухачевский” вышла на по-французском, шведском, финском языках. В Нью-Йорке эта книга была напечатана на идише в газете “Форвертс”».

Дней через десять в одном из берлинских ресторанчиков Гуль встретится с Всеволодом Ивановым, который неожиданно скажет ему:

– Ну и книжечку вы написали… ничего себе…

– Какую книжечку? – искренне удивится тот.

– Да о Тухачевском.

– Да где же вы могли ее видеть, она только что тут вышла.