Любви все звания покорны. Военно-полевые романы

Кулик: Выехал на машине до Темрюка, где и заночевал. Ночью ввиду бездорожья ехать нельзя было. Утром 11-го выехал на Тамань, куда прибыл во второй половине того же дня. По дороге из Краснодара на Тамань видел бегущую армию. Сформировал из отдельных подразделений и военнослужащих 6–7 заградительных отрядов. В Тамани занялся организацией Таманского полуострова и установлением связи с Левченко и Батовым.

Ульрих: Когда прибыли в Керчь?

Кулик: Днем 12 ноября.

Артемьев: Когда улетел «Дуглас» из Краснодара?

Кулик: Я сейчас не помню точно. Он вскоре сел из-за неисправности на Кубани.

Щаденко: До Краснодара могли долететь, а почему не могли лететь дальше сами и не посылать самолет с продуктами за женой?

Кулик: Я прошу этот вопрос увязывать с общим вопросом.

Щаденко: Почему вы считали, что самолет был годен для полета до Свердловска, когда сами здесь же сказали, что он был неисправен?

Кулик: Погода была нелетная.

Ульрих: Когда точно прибыли в Керчь 12 ноября?

Кулик: Во второй половине дня.

Ульрих: Сколько пробыли в Керчи?

Кулик: Около трех часов.

Ульрих: Как добрались с Тамани до Керчи?

Кулик: Я никому не сказал и выехал на катере. Меня могли потопить самолеты противника.

Щаденко: Вы же ехали на быстроходном катере. Как же могли попасть в него с самолета?

Кулик: Нет, могли попасть.

Щаденко: А немцы разве не знали, что это едет именно Кулик?

Кулик: В Керченской бухте я ехал под обстрелом с обеих сторон».

Дальше разговор идет о работе Кулика в Керчи и о его отъезде в Тамань. После многочисленных вопросов и сорокаминутного перерыва генерал Артемьев снова возвращается к вопросу о том, как долго Кулик добирался до Керчи:

«Артемьев: Какое расстояние от Краснодара до Керчи?

Кулик: Километров двести с лишним.

Артемьев: А потратили больше двух суток?

Кулик: Дорога была просто непроходимая. Машины пришлось бросать. Тягачами вытягивали.

Артемьев: В Тамани зачем задержались?

Кулик: Там я сознательно остался для организации обороны».

Парадокс ситуации с самолетом заключается в том, что Кулик сначала сказал о его неисправности, а чуть позже признался, что отправил его в Свердловск вместе с адъютантом и продовольствием. То есть, вместо того чтобы выполнить приказ Верховного Маршал Советского Союза выезжает на машине и добирается до Керчи целых два дня, а самолет, на котором он бы долетел до города менее чем за час, отправляет к семье. При этом в Керчи льется кровь, гибнут люди, идет страшная война не на жизнь, а насмерть. В стране разруха, люди банально голодают. И не только в тылу. Но маршала больше всего интересует забота о своей молодой жене, находящейся на маршальском пайке, которой всего-то девятнадцать лет. Безусловно, беспокоит Кулика и собственный желудок. И вот личные, животные интересы он ставит выше приказа, выше присяги, выше защиты родины! Ему, мягко говоря, наплевать, что происходит в Керчи. Он для себя все давно решил. Потому что он маршал, ему можно все!

Старший адъютант маршала Кулика подполковник Г. А. Валюшкин даст следователю по этому вопросу такие объяснения:

«Маршал Кулик вылетел в Ростов из Москвы 11 октября 1941 года и находился там до 9 ноября, после чего мы полетели в Краснодар… Вместе с председателем облисполкома Тюляевым и своим адъютантом, майором Канашевичем, и ст. лейтенантом Новиковым маршал поехал в Тамань и далее в Керчь, а я 10 ноября по распоряжению Кулика Г. И. на его самолете (который был за ним закреплен из ГВФ еще в Москве и на котором мы летели из Москвы) полетел в Свердловск.

В Свердловске находилась в то время эвакуированной жена маршала и моя семья. Посылая меня в Свердловск, маршал разрешил мне побыть у своей семьи дня три, а потом возвратиться самолетом же в Краснодар и привезти туда жену маршала. Расчет был такой, что, пока я летаю в Свердловск и обратно, пройдет дней 6–7, за которые сам маршал успеет закончить свои дела в Керчи и возвратится в Краснодар, и там встретит свою жену. Однако вышло иначе. От Краснодара до Свердловска я летел фактически 13 суток, так как по условиям погоды самолет с ряда аэродромов по целым дням не выпускали.

В Свердловск я прилетел числа 23–24 ноября. Числа 27-го я собрался лететь в Краснодар, как мне и указано было маршалом, но 27-го узнал из телефонного разговора Жигарева с женой, которая была в Свердловске, что маршала вызывают в Москву, и поэтому решил остаться в Свердловске и ждать указания.

Примерно числа 28-го или 29.XI маршал из Москвы уже позвонил мне, что он едет В Тихвин, а мне пока оставаться в Свердловске и ждать указаний.

В Москву я возвратился 28.XII, уже после того, как маршал прибыл из Тихвина, и с тех пор из Москвы никуда не выезжал. При возвращении в Москву я привез сюда и жену маршала.