Любви все звания покорны. Военно-полевые романы

Александра была учительницей, уроженкой Липецка Тамбовской области. Ее отец служил агентом по продаже швейных машинок фирмы «Зингер», а ее мать происходила из обедневшей крестьянской семьи. Со слов матери, Эра Георгиевна рассказывает историю знакомства родителей так: «Это случилось в 20-м в Воронежской губернии, где мама родилась, а отец воевал с бандами Антонова… Однажды нашу маму стали преследовать несколько красноармейцев, и отец ее защитил. Понравились они друг другу с первого взгляда…»

«Мама стала за отцом всюду ездить. Часами тряслась в разваленных бричках, тачанках, жила в нетопленных избах. Перешивала себе гимнастерки на юбки, красноармейские бязевые сорочки – на белье, плела из веревок “босоножки”… Из-за этих кочевок она и потеряла первого своего ребенка, как говорили – мальчика. Больше ей рожать не советовали – хрупкое здоровье».

Сын дочери маршала Маргариты, внук Георгий, новую встречу деда с бабушкой, Марией Волоховой, относит к 1922 году, когда Жуков служил в Белоруссии: «Тогда в Полтаве умерли родители Марии, и она переехала в Минск к старшей сестре Полине, которая к тому времени уже стала женой Антона Митрофановича Янина. Дома Жукова и Янина стояли рядом, и два друга – командир и комиссар полка – были практически неразлучны. А в 26-м году у Полины и Антона Митрофановича рождается сын Владимир. И Георгий Константинович с Марией становятся крестными. Дедушка был в восторге от малыша и все время говорил о том, что самая большая его мечта – иметь сына… Дедушка всегда утверждал, что Александра Диевна не в состоянии иметь детей. Это… тоже послужило причиной его к ней охлаждения… Дедушка-холостяк практически жил у Яниных, состоял в гражданском браке с Марией и неоднократно просил ее выйти за него замуж. Но Мария Николаевна была активная комсомолка и регистрировать брак считала пережитком прошлого. Да и по закону до 44-го года регистрация браков в загсах не требовалась».

«В Минске Георгий Константинович жил без Александры Диевны, – утверждает Маргарита Георгиевна. – У них никогда ничего совместного не было. И все ее приезды к отцу были для отца неожиданными. Он не хотел с ней жить, неоднократно повторял, что не любит. Александра Диевна, видимо, страдала – пыталась вселиться в дом Жукова, и когда ей это удавалось, отцу ничего не оставалось, как уходить к Яниным и там скрываться. Чтобы избавиться от Александры Диевны, которая все терпела, отец много раз покупал ей билет на поезд домой в Воронежскую губернию, ботики и другие подарки, лично сажал ее на поезд и просил больше не возвращаться. Она покорно уезжала, но затем писала, что жить без него не может, что уже сообщила всем родственникам, что у нее есть муж, и вновь возвращалась в Минск».

В 1928 году Александра Диевна, находясь у родственников в Воронежской губернии, написала Георгию Константиновичу, что беременна от него и приедет рожать к нему в Минск. Молодой командир кавалерийского полка якобы «был в отчаянии, потому что боялся потерять Марию Николаевну, к которой испытывал серьезное чувство».

Маргарита Георгиевна Жукова рассказывает о дальнейших драматических событиях личной жизни отца: «Когда Александра Диевна принесла из роддома болезненную девочку, которую назвали Эрой, она сказала Георгию Константиновичу, что больше его никогда не покинет. В ответ отец ушел из собственного дома и поселился у Яниных. Но Александра Диевна продолжала требовать, чтобы он жил с ней. А через шесть месяцев после рождения Эры в июне 29-го года Мария Николаевна родила Жукову меня. Папа потом мне рассказывал, что я была такая розовенькая, голубоглазая, просто настоящая маргаритка, что он меня назвал – Маргаритой. Месяц спустя – 6 июля – отец зарегистрировал меня в загсе в качестве своей дочери и оформил метрическое свидетельство. Так я получила фамилию Жукова и отчество Георгиевна».

Со слов сына Маргариты Георгиевны, «это вызвало бурю протеста со стороны Александры Диевны, которая то бегала за Марией Николаевной, угрожая залить ей глаза серной кислотой, то просила отдать ей Маргариту. Требовала она и чтобы Георгий Константинович вернулся домой, помог с Эрой, которая все время болела. Дедушка отказывался, говорил, что это не его дочь, и продолжал жить у Яниных».