Любви все звания покорны. Военно-полевые романы

В Одессе Георгий Константинович сразу же взялся за наведение порядка, как в войсках, так и в городе. Маршал Жуков приказал разрешить офицерам ношение личного оружия, так как в городе наблюдался настоящий разгул преступности. Вечером опасно было ходить по улицам. Бандиты нападали на офицеров и членов их семей. Но эффект от приказа маршала получился обратным. На офицеров стали нападать все чаще, но уже с целью завладеть табельным оружием. Тогда Жуков дал право применять его в случае опасности нападения со стороны преступников. Более того, он провел целую войсковую операцию против одесских бандитов. Город был разбит на сектора, в каждом из которых специально выделенная воинская часть проводила зачистку. Это и тотальные проверки документов, налеты на притоны, засады и т. д. Всех задержанных, среди которых много обычных граждан, случайно попавших в облавы, отправляли на ночь в комендатуру, а утром передавали милиции. Такие действия нового командующего местные власти расценили как самоуправство и сигнализировали в Москву.

Следующий конфликт маршала с местной властью произошел на почве квартирного вопроса. В округе было много бесквартирных офицеров. На оплату съемных квартир офицеры тратили до половины жалованья. Жуков решил и этот вопрос. Его подчиненные начали выявлять в городе пустующие квартиры и вселяться в них, ссылаясь на приказ командующего. Позже маршал подтвердит, что такой приказ отдавал, но отменить его категорически отказался, так как все делалось по постановлению образованной им жилищной комиссии, куда были включены и депутаты городского Совета.

Популярность Георгия Константиновича в войсках резко возросла, но при этом в областной комитет партии все больше и больше поступало жалоб. Его первый секретарь буквально умолял убрать Жукова из Одессы. А вскоре из Москвы в Одессу приехала комиссия, которую возглавил новый военный министр Маршал Советского Союза Булганин. Жуков не явился встречать своего бывшего подчиненного, считая унизительным подчиняться члену Военного совета Западного фронта, которым он командовал в годы войны. Комиссия не выявила крупных недостатков в боевой подготовке войск, однако собрала факты грубого обращения Георгия Константиновича с подчиненными. Всего этого оказалось вполне достаточно для нового назначения маршала Жукова на должность командующего Уральским военным округом. Правда, незаконный приказ о назначении был подписан всего лишь Булганиным, а не Советом Министров СССР, как этого требовал закон. Видимо, и так маршала пытались унизить в очередной раз.

Дошло до того, что Георгия Константиновича вызвали для беседы в Москву, где предъявили показания его бывшего адъютанта и предложили сдать чемодан с драгоценностями. Именно об этом чемодане шла речь в докладе министра госбезопасности Абакумова Сталину:

«Что касается необнаруженного на московской квартире Жукова чемодана с драгоценностями, о чем показал арестованный Семочкин, то проверкой выяснилось, что этот чемодан все время держит при себе жена Жукова и при поездках берет его с собой. Сегодня, когда Жуков вместе с женой прибыл из Одессы в Москву, указанный чемодан вновь появился у него на квартире, где находится в настоящее время.

Видимо, следует напрямик потребовать у Жукова сдачи этого чемодана с драгоценностями. При этом представляю фотоснимки некоторых обнаруженных на квартире и даче Жукова ценностей, материалов и вещей.

В. Абакумов

№ 3632/А

10 января 1948 года».

На каждую фразу, по всей вероятности, выбитую из адъютанта Семочкина, Георгию Константиновичу пришлось писать объяснение, адресованное в Центральный Комитет ВКП(б) и лично товарищу А. А. Жданову:

«Объявленное мне в ЦК ВКП(б) письменное заявление бывшего моего адъютанта Семочкина по своему замыслу и главным вопросам является явно клеветническим.

Первое. Обвинение меня в том, что я был враждебно настроен к т. Сталину и в ряде случаев принижал и умалчивал о роли т. Сталина в Великой Отечественной войне, не соответствует действительности и является вымыслом. Факты, изложенные в заявлении Семочкина, состряпаны Семочкиным и являются результатом того, что Семочкин в конце 1947 года узнал о характере клеветнического заявления Новикова лично от меня.

Я признаю, что допустил грубую и глубоко непартийную ошибку, поделившись с Семочкиным о характере заявления Новикова. Это я сделал без всякой задней мысли и не преследовал никакой цели…

Третье. О моей алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей.

Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала за который платил деньги, полученные мною как зарплату. Я купил в Лейпциге за наличный расчет:

1) на пальто норки 160 шт.

2) на пальто обезьяны 40–50 шт.

3) на пальто котика (искусст.) 50–60 шт. и еще что-то, не помню, для детей. За все это я заплатил 30 тысяч марок.

Метров 500–600 было куплено фланели и обойного шелку для обивки мебели и различных штор, т. к. дача, которую я получил во временное пользование от госбезопасности, не имела оборудования.