Любви все звания покорны. Военно-полевые романы

Стоило мне хоть краем уха услышать, что где-то продается редкостное кольцо, кулон или серьги, я, не задумываясь, покупала их, чтобы… чтобы бриллиантов становилось все больше и больше». На вопрос о средствах, на которые покупались драгоценности, певица показала: «Я хорошо зарабатывала исполнением русских песен. Особенно во время войны, когда “левых” концертов стало намного больше. А в 1946 году за четырехмесячную поездку по городам Урала и Сибири я заработала более 500 тысяч рублей, одна поездка в Донбасс дала 100 тысяч. Если честно, то скупкой бриллиантов я стала заниматься с 1930 года и, признаюсь, делала это не без азарта»».

По мнению Б. Соколова на допросе Русланова в отношении Жукова держалась стойко и никаких компрометирующих показаний против маршала не дала. «Не потому ли, – пишет он, – что часть обнаруженных в тайнике на Петровке бриллиантов была из жуковского чемоданчика? Жуков вполне мог после опалы, опасаясь обыска и репрессий, передать драгоценности своей подруге Руслановой в расчете, что у нее-то камни не найдут. Впрочем это только гипотеза».

«Да очень уж мне понравились твои блестящие сапоги»

В 1950 году в Свердловске Георгий Константинович познакомился с врачом, выпускницей Казанского медицинского института Галиной. Рассказывает дочь Георгия Константиновича и Галины Александровны, Мария: «Отец писал в своем дневнике, что при первой встрече не обратил на маму никакого внимания (он болел, и мама лечила его на дому). Когда ему стало лучше, он заинтересовался ее жизнью, семьей, увлечениями. Ему понравилась ее скромность, но особенно, как он сам признавался, красивые, теплые, зеленые глаза. В них всегда таилась какая-то неповторимая грусть…

Мама была хороша собой, в ней все было гармонично: богатый внутренний мир, необыкновенная доброта, красивое лицо, стройная фигура, легкая походка, особая манера говорить. Отец тогда выглядел моложаво, лицо свежее, живое, блестящие глаза, статность. Поначалу маму смутило его внимание. Она, как могла, избегала встреч, но отец был настойчив. Галина стала его самой сильной в жизни любовью, хотя и поздней.

Помню, как в детстве допрашивала папу: «Пап, а почему ты полюбил именно маму, а не какую-то другую женщину?» Его ответ врезался мне в память: «Я встречал много красивых женщин, и гораздо красивее мамы, но такой, как она, больше нет. Она – как солнышко…»

В 1952 году Жуков позвонил дочери, Маргарите Георгиевне, и поинтересовался, нет ли у нее молодого человека. «Да что ты! – удивилась она. – Я вся в науке!» Маршал не согласился с ней, пояснив, что друг – важный компонент в жизни каждого человека, и тайно поручил Лиде Захаровой подыскать Маргарите жениха.

«Лида тогда почему-то выбрала связиста Валю Игнатюка и, ничего об этом не говоря, назначила мне в метро встречу, – вспоминает Маргарита Георгиевна. – Якобы для того, чтобы передать что-то там от отца. Я на ее спутника совершенно никак не отреагировала. Поздоровалась, отвернулась и стала разговаривать с Лидой. А потом пошла по своим делам. За этого Валю Игнатюка позже Лида и выйдет замуж, поскольку он ей приглянулся».

Словом, после знакомства с новой пассией маршал прекратил свои отношения с Лидой Захаровой. Именно про таких, как Лидочка, Константин Симонов написал:

«Ничего от него не хотела,
Ничего для себя не просила,
Но от пуль прикрыв своим телом,
Из огня его выносила.
И выхаживала ночами,
Не беря с него обещаний
Ни жениться, ни разводиться,
Ни писать для себя завещаний…»

С Валентином Игнатюком Лидия Захарова проживет вместе почти сорок лет, пока в начале девяностых не погибнет в автокатастрофе.

Окончательно вернувшись в Москву в 1953 году, маршал Жуков организовал получение своей новой и пока «тайной жене» и ее матери, Клавдии Евгеньевне, квартиры на улице Горького. Устроил он Галину и на работу в госпиталь имени Бурденко. Однако жена Георгия Константиновича Александра Диевна боролась за свое счастье, как могла, связывая мужу руки.

Маргарита Георгиевна вспоминает: «В марте 53-го года мне позвонила Эра и сказала, что ранее она не знала о моем существовании. Я объяснила ей, кто я такая, и пригласила к себе домой. Вскоре после этого разговора мне позвонил папа, предупредил о том, что Александра Диевна категорически против нашего знакомства и тем более общения. Она не хочет ворошить прошлое и просит Георгия Константиновича во избежание каких-либо контактов с ее дочерьми перевести меня в Ленинградский университет. Вот отец и попросил меня не встречаться с Эрой и не осложнять его положения. Но я не послушалась и с Эрой все-таки встретилась, так как считала, что отношения у сестер должны быть нормальными. Наш разговор продолжался больше двух часов. Переговорили мы о многом и решили ни в чем своих родителей не упрекать».