Лючия, Лючия

Она закончила экономический факультет Сити-колледжа и никак не могла найти работу бухгалтера. Ее дядя, ответственный за доставку товаров в «Б. Олтман», рекомендовал Максин в наш бухгалтерский отдел. У нее недостаточно опыта, но я знаю, что она оправдает оказанное ей доверие.

— Почему бы тебе не перевестись в этот отдел и не начать работать вместе с нами? Здесь такое тепленькое местечко! — говорю ей я.

— Когда я начинаю шить, все просто валится у меня из рук, к тому же, я дальтоник. Все еще хочешь, чтобы я работала с вами?

Максин идет в кабинет Делмарра и кладет чек на его рабочий стол.

— Тебе не обязательно шить. Не надо! Ты могла бы считать деньги, — говорит ей Делмарр и наливает себе уже третью чашку кофе за это утро. — И когда мы пустим по ветру этот отдел, ты уйдешь отсюда вместе со мной, Макс. Мне понадобятся толковые работники, когда я открою собственное дело.

— По рукам, — смеется Максин.

— Мне приятно слышать, что я не единственная на свете девушка, которая любит работать, — подмигиваю я ей.

— О, я работаю не потому, что люблю работать, — говорит Максин. — Мне приходится. Если в шесть утра люди втискиваются в М-10, следующий в центр города, то они это делают вовсе не потому, что у них есть мечта. Видела бы ты, какие у них хмурые лица.

Максин уходит, чтобы разнести остальные чеки.

__________

Рут, Виолетта, Элен и я обычно приносим еду с собой из дома. Если погода хорошая, то мы идем к открытой галерее Нью-Йоркской публичной библиотеки на углу Сорок второй и Пятой, или в Мэдисон-сквер на Двадцать третьей улице. Но сегодня день зарплаты, поэтому за ланчем мы встречаемся в кафе «Чарльстон-гарден» на шестом этаже «Б. Олтман». Обычно мы берем по куску пирога и кофе. Для сотрудников здесь есть скидки. Кафе оформлено в южном стиле, от пола до потолка украшено фресками, на которых изображены зеленые холмы Джорджии с редкими деревьями магнолии в цвету.

Нас четверо подруг. У нас, можно сказать, свой клуб, потому что все мы родились в 1925 году. И зовемся мы «Флэпперс».[19] Мы познакомились семь лет назад в школе секретарей имени Кэти Гиббс. Каждая нью-йоркская выпускница школы, которая хочет получить профессию и написать что-то более-менее пристойное в своем резюме, идет туда учиться. Заботами моей бабушки я хорошо научилась шить и этим могла зарабатывать себе на жизнь, но я ничего не смыслила в делах. В школе секретарей у нас было несколько предметов, включая работу на печатной машинке, ведение бухгалтерской отчетности и стенографию, которые помогли мне устроиться на работу в «Б, Олтман», потому что сюда предпочитают нанимать девушек с образованием. Я начала работать здесь самая первая; потом замолвила словечко за Рут, которая порекомендовала Элен; та в свою очередь устроила Виолетту.

— Трудно было? — спрашивает Элен. Ей не терпится побыстрее узнать все подробности свадьбы Роберто и Розмари.

— Ужасно. Бедная мама. Она все никак не может смириться, ведет себя так, словно наш дом — место боевых действий.

— Невероятно! Миссис Сартори так гордилась своей семьей, — качает головой Рут.

— Уже не гордится, — вздыхаю я. — Но я бы очень хотела, чтобы родители совладали со своими чувствами и были приветливее с девушкой. Что было, то было, — накалываю я на вилку кусочек салата-латука.

— Лучше уж покончить с собой, чем выходить замуж в таких обстоятельствах, — серьезно говорит Виолетта. — Я из католической семьи, и единственная наша родственница, которой пришлось выйти замуж, — это моя третья кузина Бернадетта. В наказание она сидела взаперти в цокольном этаже. И только после рождения ребенка ей позволили выходить во двор, да и то в четко установленное время.

— Как жестоко. — Рут ест черный хлеб вместо пирогов, о которых ей придется забыть до последней примерки свадебного платья. Бедняжка. — Если бы она спросила меня, я бы ей сказала, что никто не имеет права заставлять ее рожать ребенка, если она не замужем. Ей надо было поговорить с врачом и сделать операцию.

— Моя мама просто пристрелила бы меня, — возражает Виолетта. — Разве это не унизительно для твоих родителей? — спрашивает она меня.

— Несомненно. А что поделаешь? Скоро родится ребенок. Так уж задумано матушкой-природой, — говорю я.

— Она тебе нравится? — интересуется Виолетта.

— Она такая молоденькая.

— Все они молоденькие, — затягиваясь сигаретой, заявляет Элен. — У Сартори два несчастья кряду. Сначала их единственная дочь отказалась выходить замуж за сына лучшего в городе пекаря, а потом старший сын привел домой беременную невесту. Что же дальше?

— Если спросишь маму, она ответит — конец света. Она уверена, что она плохая мать. Никто из ее детей не поступает так, как она хочет. И я чувствую себя виноватой, потому что, расстроив помолвку, именно я положила начало череде несчастий.

— Поверь мне, — утешает Рут, — твой отказ совсем не то, что беременность Розмари. Ты как думаешь, Виолетта?

Виолетта краснеет и молчит.