Люди

— Исторических свидетельств? — удивился Селган. — А сейчас кто-нибудь общается с этим Богом?

— Некоторые утверждают, что общаются. Но я так понял, что это ничем не подтверждается.

— И этот Бог, он что, является арбитром для каждого человека?

— Предполагается, что да.

— Но в мире 185 миллионов человек; многие тысячи умирают ежедневно.

— Это у нас. В их мире живёт больше шести миллиардов человек.

— Шести миллиардов! — Селган покачал головой. — И каждый каким-то образом будет после смерти помещён в одно из двух мест, которые вы упомянули?

— Да. После суда.

Понтер увидел, как Селган скривил лицо. Детали глексенских верований явно заинтриговали скульптора личности, но его основным интересом были мысли самого Понтера. — «После суда», — повторил он, словно это слово было мясом, вкусом которого стоило как следует насладиться.

— Именно, суда, — сказал Понтер. — Вы не понимаете? — У них нет имплантов-компаньонов. У них нет архивов алиби. Они не ведут всю жизнь подробную запись всех своих действий. У них ничего этого нет, потому что они верят, что им ничего этого не нужно. Они считают, что Бог смотрит на них и видит всё — и даже присматривает за ними, оберегает. И они верят, что никакое злое деяниев конечном итоге не может сойти никому с рук.

— Но вы сказали, что совершили нечто ужасное.

Понтер смотрел в окно на свой мир.

— Да.

— Там? В том, другом мире?

— Да.

— Но вы не разделяете их веру в этого их Бога.

Понтер фыркнул.

— Конечно, нет.

— И вы считаете, что вас никогда не будут судить за плохой поступок, который вы совершили?

— Именно. Не сказать, чтобы это было идеальное преступление. Но в том мире ни у кого нет никаких оснований подозревать меня, а здесь ни у кого не может быть причин потребовать просмотра именно этой части моего архива алиби.

— Вы назвали это преступлением. Было это деяние преступным по меркам того, другого мира, в котором вы находились?

— О, да.

— А мы посчитали бы это преступлением, соверши вы его здесь?

Понтер кивнул.

— Что вы сделали?

— Я… мне стыдно об этом рассказывать.

— Я ведь сказал, я не собираюсь вас судить.

Понтер неожиданно для себя вскочил на ноги.

— В этом-то всё и дело! — крикнул он. —Никто не будет меня судить — ни здесь, ни там. Я совершил преступление. Я получилудовольствие , совершая его. И да — завершим ваш мысленный эксперимент — да, я сделал бы это ещё раз, доведись мне пережить тот момент снова.

Какое-то время Селган молчал, по-видимому, ожидая, пока Понтер успокоится.