Люди

— Земледельцы ценят молодость, потому что занятие земледелием требует грубой силы. Но охота и собирательство требуют знаний. Чем больше лет ты можешь вспомнить, тем легче подмечаешь закономерности, тем лучше знаешь свою территорию.

— Мы оченьуважаем своих старших, — сказал Понтер. — Их мудрость не заменить ничем.

Мэри кивнула.

— На самом деле, мы знали об этой особенности неандертальцев, — сказала она. — На основании ископаемых свидетельств. Я только не могла понять, почему.

— Я специализируюсь по австралопитекам, — сказала Анджела. — Какие свидетельства вы имеете в виду?

— У экземпляра, найденного в Ла-Шапель-о-Сен, был паралич и артрит, и сломанная челюсть, и не было большинства зубов. Очевидно, о нём заботились в течение многих лет; в таком состоянии он не мог бы выжить сам. Вероятно, даже еду кто-то для него жевал. Но ему было сорок, когда он умер — глубокий старик по стандартам тех лет, когда большинство людей умирало, едва перевалив за двадцать. Каким кладезем знаний об охотничьей территории своего племени он должен был казаться соплеменникам! Десятилетия опыта! То же самое и с находкой в Шанидарской пещере в Ираке. Бедолаге тоже было за сорок, и он был в ещё худшей форме, чем лашапельский: слепой на левый глаз и без правой руки.

Генри насвистел несколько нот. Мэри понадобилась секунда, чтобы узнать их: главная тема из «Человека за шесть миллионов [42]». Она улыбнулась и продолжила:

— За ним тоже ухаживали, и не из жалости, а потому что настолько старый человек — это настоящий клад охотничьих знаний.

— Может, и так, — не сдавалась Анджела, — но всё же именно земледельцы строили города и развивали технологии. В Европе, в Египте — в местах, где люди пахали землю, города существуют уже тысячи лет.

Генри Бегущий Олень взглянул на Понтера, словно в поисках поддержки. Понтер лишь склонил голову, отдавая ему слово.

— Вы считаете, что у европейцев были технологии — металлургия и всё такое — а у индейцев их не было из-за какого-то их внутреннего превосходства? — спросил Генри. — Вы так думаете?

— Нет-нет, — ответила несчастная Анджела. — Нет, конечно. Но…

— Европейцам их технологии достались исключительно в силу удачного стечения обстоятельств. — Руды поверхностного залегания, кремень для каменных орудий. Никогда не пытались оббивать гранит, который только и можно найти в здешних местах? Наконечники стрел из него получаются преотвратнейшие.

Мэри надеялась, что Анджела не станет развивать тему дальше, но тщетно.

— У европейцев были не только инструменты. Они оказались достаточно умны, чтобы одомашнить животных, чтобы те работали за них. У индейцев вообще не было домашних животных.

— Индейцы никого не одомашнили, потому что им некого было одомашнивать, — сказал Генри. — На всей нашей планете лишь четырнадцать видов крупных травоядных, пригодных для одомашнивания, и лишь один из них — северный олень — встречается в Северной Америке, да и то на крайнем севере. Пять видов чисто евразийского происхождения: овцы, козы, коровы, кони и свиньи. Ещё пять, как, например, верблюды — распространены ограничено и географически изолированы. Вы не можете одомашнивать американскую мегафауну: лося, медведя, вапити, бизона, пуму. Их темперамент просто не подходит для одомашнивания. Вы можете поймать их живьём, но не можете вырастить в неволе, и они не станут носить седока, что бы вы с ними ни делали. — Тон Генри становился всё холоднее. — Европейцы получили то, что имели не благодаря превосходящему интеллекту. По сути, наоборот, можно утверждать, что мы, аборигены Северной Америки, продемонстрировали больше ума и смекалки, выживая здесь безметаллов и пригодных для одомашнивания животных.

— Но ведь среди аборигенов… ну, то есть, индейцев были и земледельцы, — сказала Анджела.

— Были, а как же. Но что они выращивали? По большей части кукурузу — потому что она здесь была. А у кукурузы очень низкое содержание белка по сравнению со злаковыми, которые все происходят из Евразии.

Анджела посмотрела на Понтера.

— Но… неандертальцы: ведь они появились в Европе, а не в Америке.

Генри кивнул.

— И у них были великолепные каменные орудия — мустьерская каменная индустрия.

— Однако они не одомашнивали животных, хотя, как вы говорите, в Европе пригодных для этого животных было полно. И они ничего не выращивали.

— Алло! — сказал Генри. — Земля вызывает Анджелу! Никтоне одомашнивал животных, когда на Земле жили неандертальцы. И никто ничего не выращивал — ни предки Понтера, ни наши с вами. Это началось много позже, когда неандертальцы уже вымерли — по крайней мере, в нашей версии истории. Кто знает, что бы они делали, если бы не вымерли?

— Я, — ответил Понтер.

Мэри рассмеялась.

— Хорошо, — сказал Генри. — Тогда рассказывайте. Ваш народ так и не изобрёл земледелия, правильно?

— Правильно, — ответил Понтер. Генри кивнул.

— Наверно, это и к лучшему. Земледелие тянет за собой много плохих вещей.

— Например? — Мэри постаралась, чтобы сейчас, когда Генри малость успокоился, в её вопросе прозвучало бы простое любопытство, а не желание возразить.