Люди

Мэри взглянула на Понтера, пытаясь прочитать выражение его лица, но он смотрел на её грудь, и выступающее надбровье не давало рассмотреть глаза. Смотрит он с удовольствием, или в смятении? Она понятия не имела, насколько грудасты обычно неандертальские женщины, но если судить по Тукане Прат, у них на теле много волос, тогда как на груди Мэри волос нет вообще.

А потом, в полутьме, она услышала, как Понтер произнёс своим собственным голосом:

— Ты так прекрасна.

И Мэри ощутила, как беспокойство и неуверенность утекают из её тела. Она расстегнула оставшиеся пуговицы, а потом потянулась руками за спину и расцепила застёжку лифчика. Он соскользнул с её грудей, и руки Понтера скользнули вверх по её животу, дотянулись, накрывая их, взвешивая в ладонях. А потом он потянул её вниз, и его широкий рот нашёл её левую грудь, и Мэри ахнула, когда вся она уместилась у него во рту, а его язык начал её поглаживать и ласкать.

А потом он переместился к правой груди, и его язык прочертил влажную полосу по ложбинке между ними, и она почувствовала, как он зажал губами правый сосок и мягко за него потянул, и Мэри ощутила, как волны электричества пробегают вверх-вниз вдоль позвоночника.

Несмотря на то, что Понтер всё ещё был полностью одет, она ощутила бёдрами его эрекцию. Ей вдруг страшно захотелось увидеть её; она уже видела его голым, когда они находились на карантине в доме Рубена Монтего, но только в спокойном состоянии. Она приподнялась на руках — её сосок выскользнул у него из губ — и сдвинулась ниже по его торсу так, чтобы руки оказались на уровне пояса. Однако тут же пришла в замешательство — она понятия не имела, как расстёгиваются его штаны. Медицинский пояс Понтер сбросил, как только они вошли в комнату, но на штанах не было никаких застёжек, хотя ткань на нужном месте выразительно оттопыривалась.

Понтер рассмеялся, протянул руку и сделал что-то со своими штанами, отчего они внезапно перестали плотно облегать пояс. Он выгнул спину и стянул их на бёдра и…

И стало ясно, что нижнего белья неандертальцы не носят.

Он был массивный — длинный и толстый. Необрезанный, хотя головка высовывалась далеко за пределы крайней плоти. Мэри медленно провела рукой вдоль всей его длины, чувствуя, как он подрагивает в такт ударам сердца.

Потом она слезла с него и помогла полностью освободиться от штанов. Его ступни были заключены в приделанные к штанинам клапаны, стянутые ремешками в двух местах, но он быстро от них избавился. Теперь он был обнажён ниже пояса — а Мэри выше. Она свесила ноги с кровати, встала, быстро сбросила туфли, расстегнула юбку и дала ей упасть на пол. Понтер не отводил взгляда от её тела, и она видела, как его глаза округлились. Она взглянула вниз и рассмеялась: на ней были простые бежевые трусики, и при тусклом освещении казалось, что у неё там всё ровно и гладко. Она запустила большие пальцы под резинку и стянула их на пол, открыв…

Она слышала, что сейчас было модно удалять почти все лобковые волосы; однажды она слышала, как Говард Стерн [45]называл то, что при этом оставляют, «взлётной полосой». Мэри не делала ничего такого, только немного подбривала по краям, когда брила ноги, и она вдруг осознала, что Понтер впервые видит густые волосы на теле глексенской женщины. Он улыбнулся, явно обрадованный открытием, и скатился с кровати, встав рядом с ней. Потом особым образом коснулся своей рубахи, и она расползлась по швам, как на Брюсе Бэннере [46], и упала на застеленный ковром пол.

И теперь они стояли в метре друг от друга, оба полностью голые, за исключением компаньона Понтера и повязки у него на плече, там, куда попала пуля. Понтер шагнул вперёд и снова обхватил Мэри руками, и они опять повалились на кровать.

Мэри хотела ощутить его внутри себя — но не прямо сейчас, не так быстро. У них много времени, и усталость, побуждавшая поначалу Мэри сказать «спокойной ночи», испарилась без следа. Но, однако, как неандертальцы занимаются любовью? Что если что-то для них табу, а что-то они находят отвратительным? Она решила отдать инициативу Понтеру, но тот также медлил, предположительно, по той же самой причине, и в конце концов Мэри обнаружила, что делает нечто, чего она никогда раньше сама не начинала — ведёт языком вниз по мускулистому волосатому торсу Понтера через рельефные бугры его пресса. После секундной паузы, давая Понтеру возможность остановить её, если он захочет, она открыла рот и скользнула им по его пенису.