В начале марта 1927 года Томас Парри, еще не оправившийся после болезни, вновь на пляже в Пендине. Он торопится. Регулирует карбюратор, но из выхлопных труб валит по-прежнему черный, пугающий механиков дым. Автомобиль мелко дрожит на пробных заездах, а когда он готов к решающему рывку, отказывают судейские хронометры. А потом снова начинает барахлить карбюратор. Но Томас в азарте не принимал все это за дурную примету. Дэвид Макдональд, механик Томаса, в своей книге «Пятьдесят лет с королем скорости» вспоминает: «Томасу немоглось, он еще хрипел. Был нетерпелив и очень раздражен, все время твердил, что непременно поедет». И настоял на своем. Первые пробы оказались неудачными. Лишь в пятом заезде он показал что-то похожее на рекорд. Все должен был решить повторный заезд. И он начался, этот шестой, последний заезд. За автомобилем стелилась темная дымная завеса, но он упорно убыстрял свой бег. Вдруг он дернулся и начал вилять из стороны в сторону. Что-то произошло. Но никто еще не успел понять, в чем дело, как белый автомобиль совершил крутой вираж и, весь окутанный дымом, перевернулся и загорелся, продолжая неуклонно двигаться вперед как гигантский факел. Тем, кто первый подбежал к машине, открылась страшная картина: изувеченный и опаленный гонщик был уже мертв. Оказалось, все-таки подвела злополучная цепная передача. Она все-таки оборвалась, сорвав легкое ограждение, разбила смотровое стекло и ударила гонщика по голове. Все довершил огонь. Так завершил свою жизнь талантливый инженер и спортсмен Джон Парри Томас, ознаменовав этим первую жестокую утрату в рядах британских рекордсменов. Вечером состоялась необычная церемония: то, что осталось от автомобиля, закопали там же, на пляже»[1]
.Майор Сигрев узнал эту печальную новость уже на пароходе, который вез его и новый необычный «Санбим» через Атлантику навстречу новым опасностям и утратам, горю разочарования или пьянящей славе победы. Борьба за рекорды разгоралась с особой силой.
Закончилось время дорожных скоростных машин, которые были еще способны на высшие результаты. Последним из могикан был компрессорный четырехлитровый «Санбим». «Синяя птица» открыла эру специальных рекордных болидов, которым теперь только и могли быть подвластны новые, неосвоенные рубежи. Все они теперь снабжались многоцилиндровыми авиационными моторами в сотни, а потом и в тысячи лошадиных сил. Это делалось в основном из соображений экономии. Легче было найти такой двигатель в авиации, чем его проектировать заново. Ни одна автомобильная или моторостроительная фирма не желала браться за такое дорогостоящее дело — единичное производство уникального двигателя. К тому же эти гигантские мощности на суше пока некуда было приспособить. Деятельность конструкторов этих скоростных машин ограничивалась лишь созданием общей компоновки и разработкой кузова и отдельных деталей. К такому автомобилю предъявляли лишь пару основных требований — устойчиво держать дорогу и достичь максимально возможной скорости. Проблема управляемости на виражах теряла здесь всякий смысл. Односторонность требований выделила рекордные автомобили еще в конце 20-х годов в самостоятельный класс, который все заметнее с годами стал отличаться от других автомобилей. Однако именно создание таких уникальных машин стало характеризовать общий уровень развития машиностроения в стране, ведь в создании одного автомобиля стали участвовать десятки фирм из самых различных отраслей. Экстремальные решения работы узлов уже в те годы дали возможность испытать и усовершенствовать новые технические условия, новые металлы и шины, фрикционные материалы, разработать основы аэродинамики скоростных средств транспорта. Огромная ценность этих работ стала видна лишь в наши дни, когда многие из тех передовых решений сегодня широко используются на практике.