Люди без имени

Мелкое вредительство на других этажах не удовлетворяло его, и отстранение Громова от должности буроноса сводило на нет всю вредительскую работу.

— Мне нет возможности работать: всю смену приходится катать вагонетки, другие бездействуют и он, извольте радоваться, проявил ненужную инициативу! — ворчал недовольный Леонид. Громов стоял перед ним с видом провинившегося школьника, но Маевский знал, что в душе он не раскаивается за своей поступок, а, наоборот, думает над тем, как отомстить Коле.

— Принимайся за работу, не в гости пришел! Нет, обожди! Еще не все рабочие знают, что тебе дали отставку, сходи на третий этаж и узнай, в каком забое больше руды и где не работают финны.

Громов моментально скрылся. Все забои третьего этажа имели отверстия, который выходили на второй. Когда в забое выбирался никель, потолок нельзя было бурить, он засыпался породой со второго этажа; на нее настилали доски, чтобы не смешивать руду с камнем, и продолжали работу над потолком. Леонид с товарищами всю смену катал вагонетки с камнем, и засыпали шестнадцатый забой на третьем этаже.

Скоро вернулся Громов и сообщил: — Больше всего руды находится в пятнадцатом забое. Шахтеров нет, — можно свободно действовать!

— Откуда это известно, что я тебя посылал с целью узнать, где можно действовать, а где нет? — спросил Леонид. — Может быть, для прогулки!

— Хороша прогулка в мои года…

— Насчет возраста помолчи, — перебил Громова Леонид, — детства у тебя хватает!

Остаток смены он с пятью товарищами без отдыха и устали катал вагонетки и высыпал в пятнадцатый забой, полный никеля. Точно так делать передали и следующей смене. Мастера обнаружили это только тогда, когда сотни тонн камня были смешаны с драгоценной рудой. Все это явления объяснялись глупостью русских и незнанием языка.

На второй этаж доставили карликовый аккумуляторный электровоз. Немцы с видом знатоков рассматривали его и в один голос говорили:

— Машина прима!

— На этой приме будет работать русский, — сказал мастер и указал на Леонида.

Желающих работать на электровозе было много финнов и немцев. У финнов — полная анархия на производстве: сегодня машинист, завтра — бурильщик, после завтра — смазчик, а на следующий день — чернорабочий. Все это вредно отражалось на производстве и техническом оборудовании. Выйдет из строя мотовоз — его угоняют в мастерскую завода, где работает единственный специалист.

Мастер, назначая русского работать на первом немецком мотовозе в шахте, преследовал свою цель.

Когда стало известно о прибытии немецкого оборудования в шахту, немцы-шахтеры заявляли, что они имеют полное право претендовать на лучшие условия в шахте и большую оплату. Чтобы задеть их самолюбие, мастер назначил русского военнопленного, а не кого-либо из них.

Так Леонид стал машинистом на электровозе, и каждое утро мастер в присутствии немцев говорил: — Русский, на прежнюю работу!

Немцы чувствовали, что мастер явно над ними издевается, и заявили протест. По распоряжению главного инженера шахты Леонида отправили на прежнюю работу. Когда инженер давал указание мастеру по поводу русского, подошел Арва с переводчиком Алексеем.

— Ваша фамилия Маевский? — спросил он через переводчика.

— Да! — ответил Леонид. — Чем могу служить?

Солдат обратился к инженеру: — Русский мне нужен на полчаса, не больше! Могу ли я на это время оторвать его от работы?

— Если нужен, пожалуйста, — ответил инженер.

— Что ему нужно от меня, Алексей? — поинтересовался Леонид.

— Не знаю! Два дня назад он попросил меня узнать, где работает военнопленный Маевский. Получилось довольно интересно: скоро будет три года, как мы с тобой вместе, а признаться — фамилии твоей я не знал.

— Не удивительно, — ответил Леонид, — охрана знает нас по номерам, а товарищи больше обращаются по имени.

Когда они остались втроем, Арва попросил переводчика обождать немного, а сам с Леонидом пошел по тоннелю. За поворотом не стало видно Алексея, он протянул Леониду маленький клочок желтой сигаретной бумажки: «На товарища можно положиться, Владимир» — прочел Маевский вслух.

— «Сомнений нет, — подумал Леонид, — писал Пуранковский, — и внимательно посмотрел на солдата, тот не выдержал испытующего взгляда, опустил взор. — Мои предположения оказались правильными. Арва не только хорошо относится к пленным — он коммунист, который поможет нам».

Леонид дружески пожал руку солдата. Они стояли долго, говорили между собой, пожимали руки друг другу, но единственным словом, которое для них было понятно, которое связывало и роднило их — это «коммунист»!

Леонид вспомнил о переводчике и крикнул: — Алексей, иди сюда! Передай Арве — стоять здесь неудобно, поедем на третий этаж в динамитный склад.

Алексей перевел. Солдат утвердительно кивнул головой. В клети Маевский предупредил переводчика: — Пойдешь первым, если кто из наших будет на складе, скажешь им: солдат идет сюда, пусть немедленно уйдут.

В складе было тепло, удобно и скрытно от постороннего глаза. Леонид сел около двери на динамитный ящик, чтобы было видно главный штрек, и заговорил: