Люди без прошлого

— Тело остыло, но окоченение еще не началось, — сообщил эксперт. — Смерть наступила от двух до трех часов назад, — он вскинул руку с часами, — то есть в интервале от часа до двух пополудни, или чуть позднее.

— Он сбежал из отдела незадолго до часа дня, — вымолвил Чайкин. — Расстояние до сквера неблизкое, машины у Константина Юрьевича нет. На автобусе минут за двадцать добраться можно, а если частника поймать то еще быстрее…

— Что по ране, Петр Анисимович? — нетерпеливо перебил товарища Павел. — Есть сходство?

— Есть, сам удивляюсь… — Эксперт выбросил окурок и пожевал губами. — Раны аналогичные предыдущим, не исключаю, что их нанесли тем же стилетом. Но били под другим углом, поэтому характер повреждений разнится…

— Это полная ахинея… — схватился за голову Чекалин. — Микульчин не знал ничего такого, за что его могли убить…

— Официальный отчет, как всегда, позднее, — дежурно заключил эксперт, — затягивать не будем. Ну что ж, товарищи, поздравляю. Ваше расследование дошло до той стадии, когда приходится терять товарищей.

— Ерунда, — поморщился Максимов. — Это не имеет отношения к нашему делу. Может, Микульчин с кем-нибудь поссорился или получил привет из прошлого — ведь он немало подонков посадил. Уверен, вы напишете в отчете, что это другое орудие убийства…

— Кто-то ему позвонил, назначил встречу, — сказал Болдин. — Видимо, заманили чем-то существенным, он поверил, решил никому не говорить. Убийца сел рядом, возможно, поговорили, отвлек внимание. Потом ударил в бок, дождался, пока капитан отмучается. Кепку надвинул убитому на глаза, придал позу, закрыл рану чтобы выиграть хоть какое-то время… Держу пари, здесь никого не было, народ проходит этой дорожкой в час по чайной ложке. Но надо искать свидетелей, люди могли что-то видеть, — он отвернулся, стал шарить во внутренних карманах, хотя оставил сигареты в машине. Ком в горле не проходил, продолжал давить.

Дверь открыла немолодая, но все еще привлекательная женщина с волнистыми пепельными волосами. Удивленно взглянула на каменные лица гостей, узнала Чекалина.

— Гена? Здравствуйте… А Костика нет, я же говорила, он с утра убежал на работу и пока не приходил… — она осеклась, стала вглядываться в лица, неуверенно улыбнулась. — Ребята, вы что? Все в порядке? Проходите, не будьте такими серьезными, я вас чаем напою…

— Надежда Игоревна, нам очень жаль, примите наши… — Чекалин не закончил — не смог.

— Да вы о чем? — Глаза у женщины забегали, она отступила вглубь прихожей.

Они вошли в квартиру. Капитан милиции проживал скромно, единственным украшением жилища была его супруга. Доходило медленно, она пробормотала, чтобы не снимали обувь, все равно в квартире грязно, она как раз планировала на вечер генеральную уборку. Даже пошутила: «Почувствовать себя генеральской женой». Потом глаза ее наполнились слезами.

— Почему вы все молчите? Гена, да что, в конце концов… Подожди, — она протестующе замахала рукой. — Ничего не говори, не надо говорить… Это же неправда? О чем вы сейчас думаете? Костик скоро придет, ему же вечером на процедуры…

То, что мужа больше нет, у нее не укладывалось в голове. Она искала в лицах хоть какой-то намек на розыгрыш, просила, умоляла сообщить, что все хорошо. Ее усадили, принесли стакан с водой. Женщина пила, захлебывалась, мутнели ее глаза, устремлялись вдаль. Она окаменела, сидела с прямой спиной, перестала разговаривать. Чекалин шепотом сообщил, что у Надежды плохо с сердцем — Микульчин как-то поделился. Противопоказаны ей плохие новости. Ее заставили принять таблетку, довели до кушетки. Вдова становилась вялой, ни на что не реагировала.

— Моя супруга скоро прибежит, — шепотом известил Чекалин. — Я позвонил, обрисовал ситуацию, она готова посидеть с Надеждой. Хорошо, что сегодня суббота, у всех нормальных людей выходной…

Супруга Чекалина прибежала через пять минут — худая, не такая уж и красавица, хотя Чекалину виднее. Мигом сориентировалась, зашептала, чтобы проваливали, они уже сделали все, что могли… С чувством облегчения мужчины вываливались на лестничную площадку, потянулись за куревом. Курили у подъезда молча, без слов садились в «газик», безмолвствовали всю дорогу до отдела. И снова усиленно наполняли помещение табачным дымом.

— Бедная Надежда, — пробормотал Максимов. — Нелегко ей теперь придется. Сын у них — двенадцать лет парню, единственный и поздний ребенок у Константина Юрьевича. Сейчас отдыхает в пионерском лагере где-то за Боровлянкой. У Микульчина есть сестра в Горьком, надо сообщить…

Через четверть часа в отдел позвонила взволнованная жена Чекалина. Не помогли таблетки и душеспасительные беседы. У Надежды на фоне пережитого случился сердечный приступ. Хорошо, что телефон в доме, позвонила в скорую, приехали быстро, что-то вкололи и увезли. Она тоже поедет в больницу, проконтролирует ситуацию.