Люди Быка

— Ну, палочкой такой, — показал пальцами ребенок. — Я ее выдернул, а потом она потерялась.

Отец и сын встретились взглядами.

— Да, — кивнул Юрайдех, — духовые трубки.

— Снова общий сбор, — через силу выговорил Семен. — Должны быть еще…

— Должны, — согласился сын. — Только я сейчас этим парнем займусь, а то поздно будет.

В голове у Семена образовалась полная каша — из обрывков знаний на данную тему он попытался слепить программу лечения: «Перетянуть конечность, чтобы остановить распространение? Это ж временно — до врача или больницы… Отсосать кровь? Прижечь ранку? Все не то! У местных есть приемы лечения змеиных укусов — Эльха их знает. Только приемы эти, кажется, в основном, ритуальные, да и змей, кроме обычных гадюк, здесь не водится…»

Примерно через час общая ситуация прояснилась. Уколы отравленными стрелами получили практически все участники сражения, и еще двое школьников. Больше всех досталось неандертальской женщине, загородившей голой спиной щели в окне. Семен осмотрел ее первой и даже извлек из кожи два крохотных костяных наконечника. При всем при том ни малейших признаков опухоли или воспаления на женской спине не было! У остальных пострадавших неандертальцев картина была такой же — яд (или что?) на них, похоже, просто не действовал. У мужчин-кроманьонцев симптомы прогрессирующего воспаления имели место, но выражены они были немного слабее, чем у детей. Мальчишка-имазр, раненный в шею, вскоре начал задыхаться…

Юрайдех, Эльха и Семен делали надрезы, сцеживали кровь, приматывали к ранам листья травы, похожей на подорожник. На Семена время от времени накатывали волны свинцовой усталости, голова гудела, руки переставали слушаться: «Это грубейшая, глупейшая ошибка „человека разумного“ — у женщин не должно быть необходимости нападать или обороняться! Не должно!! Ведь второй раз уже сталкиваюсь здесь с комбинацией: яд и бабы. Это почти неизбежно — они от природы слабее мужчин, где им взять преимущество?! Даже если тренироваться, как наши воительницы… А вот это? ЭТО?! Яд явно не „боевой“ — пораженный им не падает замертво ни сразу, ни через час. Тогда зачем?! Наверняка эти трубки со стрелками — оружие самозащиты, причем от своих! От своих мужиков, которые знают: я ее обижу, а она мне плюнет в спину, и будет очень плохо! Тогда, может быть, эта дрянь не смертельна? Ха-ха, вот помрешь, тогда узнаешь! Как в анекдоте: Вася жив? Пока еще нет… Точнее, умер, но есть надежда!»

— Ну, кажется все! — сказал Юрайдех и поднялся на ноги. — Что с вами, Семен Николаевич?!

— Есть надежда! — криво ухмыльнулся Семен. — Есть надежда, что

… мир останется прежним,
да, останется прежним!
Ослепительно снежным
и сомнительно нежным…

— Это — Бродский… У вас пол-лица распухло! И красное…

— А у тебя? — Семен попытался ткнуть пальцем в ранку на плече парня, но промахнулся. — И ты туда же?

— На меня не действует! — мотнул головой сын. — Совсем не действует — как на неандертальцев! А вы… Поддержи его, Эльха! Пусть сядет!

Семен увидел перед собой покрытое грязными разводами лицо сына. Увидел протянутую к нему мускулистую руку с тонкими длинными пальцами.

— Ухо!! — вскрикнула рядом Эльха.

— И его зацепило! — простонал Юрайдех. — Под волосами-то и не видно было…

Великий воин понял услышанное и сразу вспомнил скуластое некрасивое лицо, жидкие сальные волосы, вскинутую ко рту трубку… Наверное, был негромкий хлопок, но за общим шумом Семен, конечно, его тогда не услышал. Он поднял руки и потрогал свою голову — справа было что-то противное и мягкое, словно медуза прилепилась…

— Режь, — сказал Семен. — Под самый корень режь. Впрочем, наверное, уже поздно. Сразу надо было…

Примерно через час он потерял сознание.

Пленка из бизоньих кишок с окон была снята, и теплый степной ветер продувал комнату насквозь. Семен почти сразу понял, что лежит в избе на своем двуспальном топчане. Лежит он в полном одиночестве, и ему нестерпимо хочется помочиться. «Надо полагать, я на этом свете, а не на том, — сделал он мудрый вывод. — Иначе с чего бы?» Семен мысленно выстроил последовательность действий: сесть, спустив ноги на пол, потом встать, сделать шесть шагов, открыть дверцу, еще шаг и… Он едва удержал свой порыв и решил, что надо действовать, а то хуже будет.

Сел. Окружающие предметы поехали влево, а потом направо, но вскоре заняли свои места и остановились. Под ногами был не пол, а что-то мягкое. Семен туда заглянул: возле топчана была расстелена оленья шкура. На ней, заложив руки за голову, лежал Юрайдех. Он смотрел на отца снизу вверх и улыбался:

— Зря вы это, Семен Николаевич! Тут посудина специальная есть.

— Да пошел ты… — буркнул вождь и учитель народов. — Помоги лучше!