Люди Быка

«Стадо, от которого мы уходили, подошло, вероятно, совсем близко. Только смять нас оно не успело — набежал Рыжий и начал всех гонять. Теперь быки движутся в обратном направлении — мамонт шугает последних. Люди (много-то как!) пытаются догнать стадо, но явно отстают — снег слишком глубок для них. А те? Было же и впереди какое-то стадо? Гадство, никуда оно не делось — вон чернеет! Правда, ближе не стало…»

Последние туры наконец сориентировались и устремились вдогонку за остальными. Мамонт мощно и грозно проревел им вслед, развернулся и, качая бивнями, направился к раненому быку. Что было дальше, Семен не увидел — новый порыв ветра накрыл все белой мутью. Зато он почувствовал, как руки и ноги наливаются тяжестью и отказываются повиноваться. Со своего наблюдательного пункта Семен спрыгнул, но не смог устоять на ногах и повалился в снег: «Когда же это кончится, Господи?! В моем возрасте, в моем положении нужно армиями командовать, приказы отдавать, а не пальмой махать! Чушь, бред, гадство… Хоть бы ветер стих!»

Последнее пожелание, как это ни странно, силами природы было выполнено. Примерно через час ветер начал стихать. А еще через час установился почти полный штиль и даже на пару минут выглянуло солнце!

Потери оказались велики. На ногах осталось шестеро неандертальцев, включая Хью. Троих тяжелораненых сородичей они добили. Четвертого убить Семен не разрешил. Парень — метатель бола — попал под копыта быков, и Семен, наспех переодевшись в сухое, долго прикручивал ему шины на переломанные конечности и пришивал трясущимися пальцами отодранные куски мяса. Шансов, что он выживет, было немного, но они были — неандертальцы исключительно живучи, у них быстро срастаются кости и затягиваются раны. Парня закутали в шкуры и уложили на разгруженную нарту.

— Может, и оклемается, — сказал Семен, оттирая снегом окровавленные руки. — Твой сын все-таки.

— Хью дети много, баба много. Баба другой родить, — спокойно заявил неандерталец и сменил тему: — Арбалет стрела остаться мало. Еще делать надо.

— Где ж мы кремень-то возьмем на наконечники? — вздохнул Семен.

— Хороший камень нет — плохо, — согласился Хью. — Искать надо.

— Это зимой-то?! — безнадежно усмехнулся Семен. — Ничего, наверное, с этим не поделаешь… Меня больше волнует, что мы остались без собак.

— Хью думать, собака сам приходить скоро, — довольно уверенно заявил неандерталец. — Есть хотеть — и приходить.

— Еще чего! — не поверил Семен. — Вон мяса сколько валяется!

— Нет, — улыбнулся Хью. — Собака привыкать человек еда брать. Бык шкура толстый, кусать сильно плохо.

— Будем надеяться, что они вернутся, — вздохнул Семен. — Хотя бы некоторые… Ты мамонта нашего случайно не видел? Куда он делся?

— Деться нет, — сказал главный неандерталец и показал направление. — Вот там ходить, кусты есть.

— А быки?

— Те — ходить далеко. Эти — место стоять. Нирут-кун там костер жечь.

— Дым чуешь? — напрягся Семен. — Хорошо…

— Хью говорить: наши люди ньяиохгмо надо, убитый нирут-кун мнольдииогу надо. Семхон это любить нет.

— Спасибо, что предупредил, — усмехнулся Семен. — Лыжи-то мои целы? Пойду к Рыжему — вдруг он ранен?

— Мамонт ранен помогать нет, — печально сказал Хью.

— Знаю… Но все-таки! — ответил Семен и отправился искать свои лыжи. Быть свидетелем каннибальских обрядов над убитыми сородичами и врагами ему совершенно не хотелось.

На приближение человека мамонт не реагировал очень долго. Лишь когда осталось метров 15—20, он развернулся, уставился маленькими глазками и шумно выдохнул воздух. Семен постоял, восстанавливая дыхание и настраиваясь на ментальный контакт.

— «Тебе причинен ущерб?»

— «Не знаю (не имеет значения)», — ответил Рыжий.

— «А для меня имеет! — отреагировал Семен. — Вдруг я смогу помочь?»

— «Сможешь. Но не сейчас (слишком рано)».

— «Да не желаю я тебя убивать! — возмутился человек. — Хочу, чтоб ты жил!»

— «Я тоже. Пока еще».

— «Тогда стой спокойно!» — потребовал Семен.

Ответ можно было перевести примерно так: «Отстань, угомонись, займись чем-нибудь полезным». Рыжий отвернулся, выломал хоботом приличный пучок веток и принялся запихивать его в рот. Семен обошел мамонта по кругу и насчитал три торчащих в нем стрелы. Четвертая просто запуталась в шерсти и висела на боку. Прикинув толщину слоя этой самой шерсти, шкуры под ней и длину древка, человек пришел к выводу, что, скорее всего, они если и пробили кожу, то наконечники сидят в слое жира — вряд это опасно. Сомнение вызывала стрела, торчащая из нижней части бока: «Неужели пробила брюхо?! Этого хватит, чтобы мамонт начал загибаться от перитонита? Этакая живая гора может умереть от укола маленькой тонкой палочки?! А черт его знает — возможности проверить не было… Что делать?»