Люди долга и отваги. Книга вторая

— Правильно вы тут рассказывали, банд становится меньше, большую роль сыграла амнистия. Но не забывайте, товарищи, что классовая борьба на Кубани продолжается, — напомнил Кандыбин. — А мы с вами на острие этой борьбы, первые проводники в жизнь законов Советской власти.

Совещание закончилось поздно. Василий решил немного задержаться, чтобы дописать донесение. В эти часы ему никто не мешал. На душе было спокойно. Радовало, что вокруг Армавира обстановка улучшилась. «Однако последнее дело — думать, что теперь наступит тишь да благодать. Много еще не раскрытых преступлений. Работать и работать надо», — сказал себе Василий, вынимая из сейфа незаконченное донесение. Кратко описав бои с бандитами, отметил отличившихся. Отдельным пунктом написал о добровольной сдаче участников банд и умелой работе Сыроежкина.

«Но недобитая контра все еще надеется на реванш, никак не может примириться со своим поражением. Подтверждением этому, — писал он, — является то, что недавно с помощью агентов уголовного розыска удалось выйти на белое подполье. Совместно с чекистами сотрудники милиции обезвредили группу «жуковцев» — активных контрреволюционеров, совершавших диверсии, убийства партийных и профсоюзных активистов».

С особым удовлетворением он писал, что теперь в рядах армавирской милиции насчитывается сто тридцать коммунистов. «Вот она, наша главная сила», — улыбнулся Кандыбин.

В ГОДЫ СУРОВЫХ ИСПЫТАНИЙ

Софья Дзержинская КОГДА ГРЕМЕЛА ВОЙНА

Еще раз прочитала я докладную записку о состоянии денежного обращения и выполнении кассового плана в Казахстане. План выполнен досрочно. С радостным настроением размашисто расписалась.

В это время раздался телефонный звонок. В трубке послышался голос Григорьева — управляющего Республиканской конторой Госбанка:

— Софья Александровна! Как с докладной? Еще долго ждать?

— Уже готова, Павел Владимирович.

— Занеси мне, пожалуйста.

В огромном кабинете управляющего — трое. Григорьев — с утомленным лицом от бесконечно напряженной и беспокойной работы. Рядом с ним, справа, — высокий статный блондин — начальник первого отдела Великанов. Слева, за столом, — секретарь парткома Элза, живая, как шарик ртути, миниатюрная латышка из Риги.

— Спасибо! — говорит наконец Григорьев. — Подоспела ты ко времени, Софья Александровна. Послезавтра мой доклад о денежном обращении в Совнаркоме. Работа сделана толково и сжато! — обращается он к Великанову. Записка переходит в руки начальника первого отдела. Павел Владимирович слегка постукивает по столу пальцами.

— Так вот тебе новое задание. — Он умолкает, внимательно смотрит мне в глаза и говорит твердо: — Поедешь в особую командировку, от Госбанка и ЦК партии Казахстана.

Стараюсь сосредоточиться. А как же останется дома больная мама и малолетняя дочка Леля? И муж, только прибывший из длительной эвакуации с группой ученых?..

Элза ободряюще кладет руку на мое плечо:

— Это необходимо, Соня! Мы пересмотрели возможные кандидатуры — другой подходящей сейчас нет! — Угадывая мое состояние, добавляет: — Знаю, у тебя больная мама и дочка еще мала. Но ведь приехал твой муж, он присмотрит за ними. Он поймет, что тебе необходимо ехать.

— Я сам к нему зайду, переговорю с профессором, — поспешно прерывает Элзу Григорьев.

— А куда и зачем ехать?

— Вот это правильная и деловая постановка вопроса, — улыбается мне Великанов. — Недалече! В райцентры — Матвеевку, Кара-Агач и Любинск.

— Так это же восемьсот километров от железной дороги! Как же я туда доберусь? В самую глубинку у китайской границы!..

— Не прибедняйся, товарищ Ковалева. Ведь все мужчины из Госбанка ушли на фронт! Кого мне послать? Неужели ты, активистка, трусишь? Доедешь до станции Энск. Там, в Энске, у нас тоже отделение банка. Товарищи помогут тебе добраться! — внушает мне Григорьев.

— Задание такое не каждому поручают. В ЦК назвали именно тебя! Поедешь не только как ревизор Госбанка, но и для подготовки к уборочной от имени ЦК. Это сейчас важнейшее дело! Надо обеспечить сдачу урожая. Хлеб ведь нужен фронту, — настаивает Великанов.

— Это все очень ответственно, справлюсь ли я?!

— Опять за свое! — сердится начальник первого отдела. — Я знаю, посевная и уборочная давно тобой на практике освоены по шефской работе.

— О чем речь! — вспыхиваю я. — Раз ЦК и товарищ Григорьев мне доверяют такое задание, я буду стараться всеми силами выполнить его.