Люди этого часа

Б о р и с (идет по вагону). Пожалуй, вчера действительно перехватили. Что-то у меня последнее время после выпивки только одна половина мозга работает — левая. Правая отключается, это точно. И мысли какие-то коротенькие. По сантиметру, не больше. Одна юркнет, потом другая. Солнце… Лес… Коровы… А когда читаю, дальше глаз не проходит. А слушаю — до ушей только. (Заглядывает в одно из отделений и слушает доносящийся оттуда разговор.)

П е р в ы й  м у ж ч и н а. Знаете, как получается: сначала мы на авторитет работаем, потом авторитет на нас. Термоконстантный корпус пустили, в области уже иначе смотрят — как-никак завод союзного значения. Городу на строительство больше средств. Я уезжал, как раз гостиницу должны были сдавать — девять этажей. Можете себе представить, наш Озерск — и девятиэтажная гостиница?

Б о р и с. Привет попутчикам. Картишек не найдется?

В т о р о й  м у ж ч и н а. Нет, нету… А заместителем у вас на ОМЗе все Анна Ивановна? Справляется?… Замуж не вышла, кстати?

Б о р и с. Жаль. Сыграли бы в «дурачка». Убили бы время.

П е р в ы й  м у ж ч и н а. А зачем его убивать? Что у нас есть ценнее, чем время?..

Борис пожимает плечами и отходит.

Стучат колеса.

Б о р и с. «Зачем его убивать?» — вумные все такие стали. Прямо не приближайся к ним — члены-корреспонденты, доктора наук, сюзерены знания. Без него, что ли, не знают, что такое время… (Заглядывает в другое отделение, где сидят третий мужчина и четвертый мужчина.) Здорово, ребята! В «козла» нет желающих?

Т р е т и й  м у ж ч и н а. В «козла»? Да можно. Вот мы как раз сидим с товарищем, друг на друга смотрим.

Б о р и с. А может, картишки есть? Кинули бы в «подкидного»?

Т р е т и й  м у ж ч и н а. Вроде я в чемодан клал. Сейчас проверю.

Б о р и с. О, красота! (Кричит.) Вася, Василий Николаевич, давай сюда!

Вступает бойкая, пародийная музычка и смешивается со стуком колес. Свет уменьшается, а когда вновь становится светло, мы видим, что партнеры уже устроились и играют.

Б о р и с. Восемь — вас попросим.

Ч е т в е р т ы й  м у ж ч и н а. Десять.

Б о р и с. Еще восемь — вам подбросим.

Ч е т в е р т ы й  м у ж ч и н а. Десять!

Б о р и с. Молодец — землю ешь, камни выплевываешь… Снова восемь.

В а с я. Сколько у тебя этих восьмерок?

Б о р и с. Сколько доктор прописал… (Обращаясь к публике.) Как у меня слова бойко выскакивают. Словно намыленные, словно маленькие шарики катятся, так что и соображать совсем не надо. У меня этих слов целые мешки внутри. Поэтому я, когда говорю, гораздо умнее получаюсь, чем когда думаю.

Т р е т и й  м у ж ч и н а. Валет…

Б о р и с. А мы его по усам.

Т р е т и й  м у ж ч и н а. Король…

Б о р и с. А мы ему по мозгам.

Ч е т в е р т ы й  м у ж ч и н а. Туз козырный.

Б о р и с. А мы… Нет, ничего не выйдет… Выиграл сильнейший, победила дружба. Вася, сдавай. …Ребята, если окно открыть?.. (Опускает раму и высовывается наружу.) Погодка-то… (Тревожно, глядя в сторону.) Что это он делает, черт его бей? Что с ним? (Поворачивается и бросается вон из купе, опрокинув чемодан, на котором играли он и его партнеры.)

Ч е т в е р т ы й  м у ж ч и н а. Куда это он сорвался? Увидел что?

Музычка обрывается. Тишина… Резко вступает стук колес. Вдруг громкое шипенье, скрежет, скрип. Поезд останавливается, что-то ударило, что-то упало. В одну сторону пробегают пассажиры. Возникает говор перебивающих друг друга голосов:

— Да вот же он! Вот он!

— Попал под поезд, да?

— Слушайте, надо вызвать начальника поезда.

В а с я. Авария, что ли? Почему-то остановились.

Ч е т в е р т ы й  м у ж ч и н а. Ребята, пошли выйдем.

Свет в купе гаснет, и мы оказываемся в тамбуре, где столпились взволнованные пассажиры.

Д е в у ш к а. Он и сел уже такой бледный.

Г о л о с  з а  с ц е н о й. Пополам разрезало.

Б о р и с (адресуясь за сцену). Бросьте вы панику поднимать! Никого не разрезало и разрезать не собиралось. Вон он — уже за полем.

П а с с а ж и р (вбегает). Тише! Вот начальник поезда пришел.

Входят  н а ч а л ь н и к  п о е з д а  и  п р о в о д н и ц а.