Люди этого часа

И з о б р е т а т е л ь. Прекрасно. Это то, что нужно. Знаете, только лучше, если актрисе не будет известно, что эксперимент проводится. Не надо ей ничего говорить, а то неудобно.

Г л а в р е ж. За кого вы меня принимаете? Идемте наверх, она должна быть там, в репетиционной. Готовим иностранную пьесу — перевел один местный деятель. Ящик можете оставить здесь.

Свет начинает меркнуть уже на последних словах главрежа. Становится темно. Слышны шаги, шорох, шум.

Г л а в р е ж. Осторожнее! Тут у нас такие переходы… Вот здесь, сюда.

Возникает приглушенный гул голосов, в котором выделяется: «Да ничего у нас с этой пьесой не выйдет!», «Конечно, я тоже говорила, что не получится…»

Здравствуйте, товарищи!

Воцаряется тишина. Становится светло.

В репетиционной комнате — о ч е р е д н о й  р е ж и с с е р, З а д н е п р о в с к а я, м о л о д а я  а к т р и с а, п е р в ы й  а к т е р  и  в т о р о й  а к т е р. На столике перед очередным режиссером экземпляр пьесы, в руках актеров — листки с ролью каждого.

В с е. Здравствуйте, Салтан Алексеевич… Салтан Алексеевич… Алексеевич…

Г л а в р е ж. Что это у вас за шум?.. Вот со мной товарищ Бабашкин из «Гипротеатра», приехал посмотреть нашу осветительную аппаратуру. Мы тут посидим в сторонке, я посмотрю, как у вас идут дела. (Садятся с изобретателем в стороне.)

О ч е р е д н о й  р е ж и с с е р. Пожалуйста-пожалуйста, Салтан Алексеевич… Вот мы как раз пробуем разобрать конец первого действия. За этими стульями у нас бар. Положительный герой разговаривает с фермерами, а сейчас войдет отрицательный — тот, который на самом деле гангстер.

Г л а в р е ж. Я помню, помню, Борис Генрихович. Пьесу я знаю.

О ч е р е д н о й  р е ж и с с е р. Игорь, ты готов?

Первый актер отходит в сторону и кивает.

Второй актер и молодая актриса с листками в руках садятся и принимают вид людей, оживленно беседующих.

Внимание, товарищи! Начали! (Хлопает в ладоши.)

П е р в ы й  а к т е р (делает несколько шагов вперед). «Хэлло, Боб! Рад тебя видеть».

В т о р о й  а к т е р. «Хэлло, Джим!»

П е р в ы й  а к т е р. «Опять ты выступал против мистера Паркера. Не советую тебе с ним связываться. У него длинные руки. Брось это дело. Пойдем лучше — покажу мою новую машину».

В т о р о й  а к т е р. «Не пойму я тебя, Джим. Ну что ты за человек?.. Э-эх!»

О ч е р е д н о й  р е ж и с с е р. Стоп! (Хлопает в ладоши.) Подожди. Это не ты говорить «Э-эх!».

В т о р о й  а к т е р. А кто говорит? Чья это реплика теперь?

П е р в ы й  а к т е р. Действительно, товарищи, кто теперь говорит «Э-эх!»?

М о л о д а я  а к т р и с а (спохватившись). Ах, это я говорю. Впрочем, нет. У меня тоже вычеркнуто. Вот посмотрите. (Показывает очередному режиссеру свой листок.) У меня вообще все вычеркнуто в этой картине. Я даже не понимаю, зачем мне тут сидеть.

О ч е р е д н о й  р е ж и с с е р. Подождите, сейчас разберемся.

Очередной режиссер и актеры начинают разбирать свои листки.

И з о б р е т а т е л ь (приглушенно). Которая Заднепровская? Вот эта или молодая?

Г л а в р е ж (шепотом). Какая молодая — ей сорок два года. Вон там, в темном платье, в коричневом. Она в этой сцене не участвует.

О ч е р е д н о й  р е ж и с с е р. Ладно, давайте пока перейдем к следующей реплике. Игорь, ты готов? (Хлопает в ладоши.) Начали!

П е р в ы й  а к т е р. «Послушай, Боб, а ведь ты уже давно не заглядывал в банк проверить свой счет».

В т о р о й  а к т е р. «А зачем мне заглядывать, Джим, когда ваша фирма…». (Другим тоном.) Минуточку. Борис Генрихович, вот тут опять с текстом неувязка. Ведь мне и в прошлой картине приходилось заглядывать на свой счет в банке, и во второй картине, и в первой. Собственно, все действие только и делаю, что заглядываю. Опять этот кусок в пьесе идет вразрез с тем, что раньше было. Может быть, мы тогда и эту реплику выкинем?

М о л о д а я  а к т р и с а. Конечно! Вычеркнуть ее!

Очередной режиссер вынимает из кармана карандаш. Другие актеры делают пометку в своих листках.