Люди греха и удерживающие

Во время демонстраций почему то всегда светило весеннее или осеннее солнце. Когда мы подходили по Комсомольской набережной к трибуне, на которой стояли руководители республики, комментатор выкрикивал праздничные призывы и поздравлял участников шествия с трудовыми достижениями. Обычно это был Петерис Табунс – тогда радиокомментатор и коммунист, а впоследствии депутат Сейма от одной националистической латышской партии. П. Табунс призывал в советское время участников демонстрации крепко сплотиться вокруг ленинского руководства латвийской компартии то на латышском, то на русском языке. Мы дружно кричали и на те, и на другие призывы «ура!». Всем было очень весело. Вечером проходили праздничные салюты и народные гуляния.

Сравниваю советские демонстрации 7 ноября и 1 мая с демонстрациями 11 ноября и 18 ноября, посвященными образованию нынешней, Второй Латвийской республики. Смысловой упор последних праздников делается их организаторами на ночных шествиях с факелами. Потом участники ночных демонстраций зажигают свечи у стен немецкого Орденского замка. Выходит, что массы народа в праздники поклоняются горящему огню и исполняет при этом какой-то тайный языческий обряд у символа немецкой власти над Ригой в Средние века. Как это относится к главной государственной идее построить «латышскую Латвию» не понятно.

Однако вернемся к советским временам.

Отец рассказывал, что с 1945 по 1947 гг. в СССР широко отмечали День Победы, и он был выходным. Потом парад на этот день отменили, хотя продолжили проводить торжественные заседания правительства, посвященные победе советского народа над фашистской Германией, возлагали цветы к памятникам погибшим воинам и устраивали салют. 9 мая перестал быть выходным днем, но народ устраивал массовые гуляния и поминал всех павших за Победу. Дома у нас друзья отца на эту дату всегда собирались вечером за столом помянуть погибших.

Как я понимаю теперь, И. Сталин после войны испугался роста самостоятельности в принятии решений и популярности бывших боевых командиров в народной среде и стал резко понижать их социальный статус. Маршала Победы Георгия Константиновича Жукова он отправил руководить второстепенным военным округом, ряд значимых генералов, для острастки, репрессировал по пустячным поводам. Празднование Дня Победы повышало авторитет военных командиров, и поэтому от него отказались.

При Н. Хрущеве День Победы также публично не отмечали. Он провел два очень крупных сокращения численности армии и флота, дал команду уничтожить часть военной техники, что вызвало недовольство всего командного состава. В офицерской среде его иначе как Никитка и Кукурузник за демобилизации и уничтожение боеспособного вооружения никто не называл. Куда уж в этих условиях было отдавать на празднике почести воинам победителям?

Только когда руководителем компартии стал Леонид Ильич Брежнев, празднование Дня Победы возобновилось. С 1968 года парад стали проводить уже не 1 мая, а 9 мая, правда, только в юбилейные годы. Л. Брежнев сам воевал, с военными хорошо ладил и совсем их не боялся. При нем утвердили звание «Город-герой», он выступил инициатором возведения большого числа памятных мемориалов, стал выделять из бюджета деньги на поддержку ветеранов войны.

23 февраля мы все отмечали День Советской армии. В школе девчонки поздравляли нас в этот день открытками, как будущих воинов. А 8 марта мы поздравляли одноклассниц с Международным женским днем и тоже дарили им открытки, уже как будущим матерям. Кто кому дарит открытки на праздники в младших классах, определял классный руководитель или староста. В старших классах мы уже дарили открытки, или даже цветы по собственному усмотрению. Однако староста класса внимательно смотрел за тем, чтобы символические подарки на праздник достались всем. Ведь были такие девчонки, которым подарить цветы хотел каждый мальчишка, а были, прямо скажем, «серые мышки». Кстати, по моим наблюдениям, из «серых мышек» выросли потом самые хорошие жены и матери. А избалованные вниманием мальчишек девчонки стали сначала вертихвостками, а потом, практически без перехода, стервозными бабами.

В советское время Рождество Христово, Пасху, другие религиозные праздники официально не отмечали, поскольку они не укладывались в рамки коммунистической доктрины. Видел, как народ ходил на двунадесятые праздники на службу в ближайшую к нашему дому Ивановскую церковь, но сам заходить в нее опасался.

На православное Рождество мама запекала курицу целиком (гусь был для нашей семьи слишком дорогим удовольствием) и тушила капусту, и мы вечером всей семьей с удовольствием поглощали это блюдо, не очень рассуждая о сакральном смысле ужина. На Пасху бабушка Марья Ивановна присылала нам по почте посылку, в которой были освященные в церкви куличи и крашеные яйца. Мы их тоже с удовольствием ели. Тут уж тема воскресения Христа в разговорах дома возникала.

Православные, кстати, больше отмечают именно Пасху, а не Рождество, а у католики и протестанты – наоборот.