Люди и боги

Странные слухи о странном после:
Хохот и гогот в народе посеяв,
Едет Спаситель на драном осле,
Едет Спаситель спасать фарисеев…
Пьяным народом гоним и храним,
Ногу поставил в тряпичное стремя…
Бог на осле! И, как крылья, над ним
Пагубно свищут Пространство и Время!..

* * *

Из песков — жара утробья
Смертной тяготой томит.
И ледовые надгробья
Чужемирных пирамид.
Над загадочным Египтом
Солнца сплющенный вопрос.
И божественный постскриптум:
Ослик, Дева и Христос.

* * *

Такая жуть, такая дичь в пустыне,
Что дьяволом почувствует себя
Не только дух, но даже раб земной…
«Эй, — кто живой?! Ни ворона, ни крысы…
Гадюка проблеснула по бархану,
Как жалкий отголосок Божьей мысли…
Кто прячется во мгле?!»
«Я — тень твоя!..
Твоя судьба по имени Иуда!..»
«А-а… Это ты… Меня предупредили,
Что ты живуч… Ты сделаешь свое…»
«Бессмертен дух! — и тень его бессмертна!..
Но тень имеет свойство отделяться…
Да и судьба, как зеркало времен,
Живет своей неуловимой тайной…»
«Ты знаешь больше, чем дано рабу.
Чтоб не прослыть в легендах слабовольным,
Бог как бы отвергает всю палитру
Полутонов…
Ты понял, иудей?..»
Так повстречались Небо и Земля.
Добро и Зло соприкоснули крылья.
Два мира параллельных в одночасье
Пересеклись крестом…

* * *

Сохнут простиранных тучек простыни…
Божий безумец уходит в пустыни…
А по следам боголепного сына
Вяло хромает приблудная псина.
Ищет безумец блаженное место,
Месит ногами песчаное тесто.
Псина натертую лапу замоет,
В спину Мессии по-бабьи завоет.
Ветры взывают: «Ах, дети вы, дети!
Дети вы, дети! — куда же вас дети?!
Все мы срамны в этом мире убогом,
Все мы равны перед Господом Богом…»
Ветры по-бесьи пески подвевают…
Да в занебесье свищи подвывают…
Так и бредут — обреченные, в паре,
Две сироты… Две безумные твари…

* * *

Рыжий апостол, замызган и бос,
Задал Учителю робко
Самый существенный полувопрос,
Глупый, как пробка:
«Если разверзнутся хляби и Суд
Всех безымянных разбудит?!»
«А-а, ерунда! — усмехнулся Исус, —
Хуже не будет.
Видишь? — и месяц прощально поник,
Но от него не убудет…»
«Благослови! — прошептал ученик. —
Хуже не будет…»

* * *

На драном лужке в Гефсиманском саду
Сбивались в бараний кружок,
А солнечный спрут в этом райском аду
По-черному жег.
Бесполые юноши вякнули тост
Во здравие рек и хлебов.
«Была бы любовь! — отозвался Христос. —
Была бы любовь!»
Лягушечья желчь исторгалась из уст,
Дымилась испарина лбов…
«Была бы любовь! — отмахнулся Исус. —
Была бы любовь!..»
Вселенская ржа не имеет границ!
И только любви — не распять!..
А странное облако, падая ниц,
Взмывало опять…

* * *