Люди и боги

Монашкою в пресловутой четверке стала святая мать Корделия — одна из высших служительниц Церкви, правая рука архиматери Эллины. При ней имелись две служанки (также монашеского звания), собственные кони и заметный багаж. Сама Корделия выглядела под стать герцогу: столь же высокая и худая, коротко стриженая, одетая в черное с ног до головы. Мать Корделия служила Ульяне Печальной, что лишало ее права на яркие одежды, смех и многословие. Впрочем, одно украшение имелось на монашке: серебряная спиральная диадема с черным топазом — знак принадлежности к капитулу Праматеринской Церкви.

— Святая мать, благодарю, что присоединились к нам.

— Считаю это своим долгом, милорд.

— Наша цель — замок графа Эрроубэка, и мы выступаем сейчас же. Предстоит ночной переход, он может быть тягостен для вас. Не желаете ли заночевать в поселке и нагнать нас завтра днем?

— Вы собираетесь штурмовать замок?

— Так или иначе, я должен перейти Бэк. Замок преграждает путь.

— Меня не смутит ночная дорога. Считаю правильным быть с вами рядом в решающий час.

— Да-да, я бы тоже поглядел на это, Ориджин! — вмешался третий из четверки.

Разбойник носил изогнутый меч, набор метательных кинжалов, золотые шпоры и роскошные усы. Вся его одежда состояла из кожи, покрытой богатейшими узорами. Шаван-помощник вел в поводу двух горячих коней — из тех, что скоростью могут соперничать с ветром.

— Здравия вам, ганта Гроза. Вы поспели вовремя. Первый плацдарм занят, мы готовимся выступить на запад.

Ганта оглядел перрон, на котором все еще держали позиции рыботорговец, пивовар и бабка с мешком семечек.

— Вижу, Ориджин, ты одержал славную победу. Поди, схватка была жаркой.

— Я смотрю иначе, ганта. На мой взгляд, бескровная победа лучше любой другой. Но боюсь, в этой войне крови прольется много.

— Ради Духа Степи, пускай так и будет! Я выступил в поход не затем, чтобы выпить пива с семечками!

Впрочем, минуту спустя ганта Гроза послал шавана за пивом.

Ну, а роль девки — хоть и не оправданно — должна была достаться леди Ребекке Литленд. Каждый из четверых героев песни был нужен Эрвину, каждому отводилась своя задача на стратемном поле. С каждым Эрвин встретился в столице и постарался убедить. Священник и монашка согласились легко. Разбойник — с трудом, но все же. Леди Ребекке Эрвин предложил то, о чем она, по его догадкам, мечтала и сама. Она должна была ответить: «Да», или даже: «Конечно, тьма сожри!» Леди Ребекка рассмеялась Эрвину в лицо и собралась уйти. Он велел иксам задержать ее. Тогда она показала Эрвину кое-что, и кое-что рассказала. После чего ушла без препятствий.

Славная четверка отправилась в поход неполным составом: священник, монашка и разбойник. Без девки.

Солнце легло на горизонт. Поезд был разгружен и пустился в обратный путь. Все воины обрели лошадей, а Эрвин получил донесения разведки. Путь до замка Эрроубэк свободен, неприятельских отрядов не наблюдается. Фишер Хат оцеплен, никто из жителей поселка не сумел бежать (собственно, и не пытался). Граф Эрроубэк еще не знает о прибытии северян — и не узнает до самого утра, если двигаться тихо.

Эрвин София приказал выступать.

* * *

Путь до замка лежал через холмы. Их макушки так и блестели лысинами, зато низину заполняла роща, напоенная влагой небольшой речушки. Нет лучшего рельефа для скрытного наступления. Дозоры северян заняли верхушки холмов и видели местность на мили вокруг. А конный авангард двигался низиной, скрытый от вражеских глаз и рощей, и холмами. Речушка оказалась мелкой, и Эрвин приказал идти прямо по ее руслу. Естественный плеск воды скрывал звуки, а река худо-бедно виднелась в лунном свете, так что можно было обойтись без факелов. С помощью Праматерей большую часть пути удастся пройти незаметно. С расстояния примерно в полмили графский гарнизон все равно обнаружит войско, но это вполне устраивало герцога.

Воины избегали лишних звуков: не шутили, не заводили песен, лишь изредка перебрасывались парой слов. Но Эрвин достаточно чувствовал войско, чтобы без слов понимать настроение. Кайры полны сил, отлично выспались в поезде, освежились речной прохладой и не чувствуют даже тени усталости. Столь же высок и моральный дух: северяне обожали Иону и готовы мстить за нее даже Темному Идо, а уж тем более — презренному банкиру. Войско рвалось в бой и жаждало победы… чего не сказать о самом Эрвине.