Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Это случилось не просто так. Я обнаружила дневник брата. Мэри Атталь. Николас Атталь. Так зовут моих родителей. Теперь я знаю, почему я не с ними. И ты был прав — мне теперь очень больно. Но так честнее. Окажись я сейчас перед собой в тот момент, когда нашла дневник, не остановила бы себя. Знать правду лучше, чем грезить во лжи.

Юджин! Я люблю тебя, и я тебя бросаю. Я больше не могу жить твоей жизнью. Потому что и это тоже ложь. Для нас двоих. Сколько бы ты ни старался, я всё равно никогда не буду думать так, как ты хочешь. Я не могу переделать себя, я и не должна переделывать. Если буду продолжать, просто сломаюсь, как сломался мой брат.

Я ведь была близка к этому. Знай, я даже хотела тебя убить. Ты можешь злиться на меня. Ты имеешь право. Но знай — и я злилась на тебя. Ты причинил мне столько зла, ты столько раз предавал меня. Не думай, что я не знаю. Я всё знаю. Просто надеялась, что ты изменишься, но то был самообман, еще одна ложь. Ты не изменишься. Никогда. Поэтому мне будет лучше без тебя.

Конечно, я и раньше должна была понимать, что реальность жестока. Я всегда хотела найти свою семью, но, видимо, моя семья никогда меня не хотела. Я пыталась стать твоей любимой, но свое «Я» калечить ради этого не готова.

Я не хочу быть такой, как моя родня. Не хочу и той жизни, которую предлагаешь мне ты. Поэтому ухожу. Не знаю куда. Всё равно. Главное — без вас всех. Мне всё осточертело.

Прощай, Юджин. Отнюдь не твоя Элеонора

Карнавал чудовищ II

Хаокин шел как в полусне, не понимая, зачем идет, куда и кто он вообще такой. «За мной гонятся?» — проскочила мысль в голове.

Но нет, парня давно не преследовали, а находился он посреди какого-то поля. Слабый свет еще не пришедшего солнца освещал окрестности. Скоро рассвет. Хаокин начал нервно зачесывать влажные волосы назад и пытался вспомнить, что делал последние пару часов, но не мог сосредоточиться. Мышцы болезненно сковывало, дрожащие руки по карманам искали сигареты, но не находили. Точно — почти все вещи остались в поместье.

Холодно, а у Хаокина вся голова, спина и правый карман плаща мокрыми были. Пар изо рта шел. Редкие кристаллики льда падали с небес и тут же таяли.

Однако тучи сгущались, и, казалось, сейчас польет дождь. Вдруг молния рухнула прямо на Хаокина. Он перенаправил ее в ближайшее дерево, а сам отлетел в сторону на пару метров. Но молния не отставала. Вторая пришла сразу за первой. Колдун вобрал ее энергию в щит и распылил в землю. Это уже ненормально. Хаокин резко сбросил с себя промокший плащ и отскочил в сторону. Молнии продолжали ударять и ударять в правый кожаный карман. Даже дыра образовалась. Хаокин заметил в ней маленький железный шарик — точно такой же колдуну как-то показывал Николас.

— Ублюдок Атталь, — прошипел Хаокин.

И вдруг истерически засмеялся. Птицы сорвались с деревьев и улетели ввысь. Хаокин, посмеиваясь и пошатываясь, подошел к плащу и аккуратно, чтобы молния не задела, выхватил сумку. Открыл ее, упал на колени. Дрожа, он рылся в этом барахле закоченелыми пальцами. Трава вокруг промерзала.

Наконец нашел кубик-зелье, кольцо и отбросил сумку. Красивое. Хаокин заботливо выровнял красный камень на пальце, улыбнулся и тихо, совсем тихо то ли засмеялся без радости, то ли заплакал без слез, вздрагивая всем телом. Потом раздавил желатиновую пленку. Зеленая жижа растеклась по руке.

— Давай уже, — сказал он одними губами и прошептал заклятие.

Зелье активизировалось, и Хаокин исчез, оставив пустым это мрачное предутреннее поле. Ледяные кристаллики падали с небес — зима наконец-то пришла даже в эти бесснежные края.