Люди и драконы

— Хорошо, как скажешь.

Они одновременно обернулись на стук каблуков, прозвучавший столь решительно, что на него нельзя было не обратить внимание. Казалось, особа, носящая их, раньше служила в армии в чине сержанта. Дама, и правда, выглядела внушительно. Крепкая фигура, полные ноги, очки на крупном носу.

— Елена. — Она протянула руку Герману для рукопожатия.

— Герман.

— Чудесно. Давно ждете?

— Нет, минут десять.

— Отлично. Сейчас начнем. — Она прошествовала вглубь студии и начала громким голосом давать указания насчет освещения и всего остального.

— Надеюсь, провокационных вопросов не будет? Я не очень люблю неожиданности. — Герман заговорил шепотом.

Лариса тоже ответила шепотом:

— Надеюсь. Текст беседы согласован. Хотя исключить полностью не могу — вы же ее видите. Напористая особа. Вероятно, только и ждет, чтобы прославиться.

Герман хихикнул.

— А ты психолог.

Лариса хотела что-то ответить, но Елена замахала руками, призывая Германа садиться и начинать.

Они удобно расположились в глубоких креслах друг напротив друга, и Елена начала задавать вопросы. Все шло по плану, она спрашивала, Герман отвечал. Он немного освоился и перестал смущаться. Надо значит надо.

— Ну и последний вопрос, так как время нашей передачи подходит к концу. Почему вы решили пойти в политику? Я знаю, вы довольно успешно работали и преподавали на историческом факультете.

Герман поморщился и чертыхнулся про себя. Он как раз и просил не задавать ему этот вопрос. Какая разница, почему? Он помедлил немного, но собрался с силами:

— Почему? Знаете, разные люди по разным причинам приходят в политику. У меня тоже есть свои, личные. А с одной стороны, просто надоело заниматься черепками и развалинами. Захотелось попробовать чего-то еще. А вдруг получится? — Он хулигански подмигнул Елене. — Если философ смог стать гробовщиком, почему бы гробовщику не стать философом? А если совсем честно, то со мной произошел один случай, после которого я не мог больше заниматься историей. Но это очень личное.

— Спасибо вам огромное за интересную беседу! — Елена обратилась к зрителям. — Наша передача подошла к концу, напомним, гостем нашей студии был заместитель мэра по работе с населением Симонов Герман Никитич.

Все. Софиты погасли, студия погрузилась в полумрак. Герман выдернул себя из глубокого кресла.

— Все просто отлично! — Елена похлопала его по плечу. — Вы держались молодцом. Я думала, будет хуже.

Герман не стал уточнять, почему она так думала, кивнул ей и поспешил к выходу — он надеялся, что Лариса еще не ушла.

Она стояла в коридоре, держа в руках сумочку, и смотрела в окно.

— Слава Богу, что не ушла! Долго?

— Нет, что ты. Всего-то минут тридцать. Я и не собиралась уходить. Как я могу?

— Пойдем, подвезу. Ты домой?

— Да. Устала сегодня.

Ехали они молча. Герман думал о своем, Лариса тоже молчала, не желая отвлекать его от собственных мыслей. Начинало смеркаться, и Герман включил фары. В салоне автомобиля царил полумрак, отчего обстановка стала немного интимной.

Возле дома Герман резко затормозил, и Лариса очнулась.

— Уже все?

— Да. Доставлено в полной сохранности.

— Спасибо. Ты меня очень выручаешь.

— Не говори глупости. Я дам тебе шофера, если скажешь.

— Не нужно. — Лариса открыла дверцу и спустила ноги на землю. — Пока.

— Постой! — Герман смутился. — Не хочется показаться навязчивым, но можно мне как-нибудь зайти к тебе? — И тут же отшутился: — Хочу посмотреть, как живут мои сотрудники. Всего ли им хватает?

— Ты очень заботлив. Думаю, это в принципе возможно, но не сегодня.

— Я и не говорил про сегодня. Как-нибудь.

— Как-нибудь возможно.

— Спасибо. Я не забуду. Ловлю на слове.

Лариса улыбнулась и захлопнула дверь.

Герман выкурил сигарету и завел двигатель. Зачем напросился? Он сам не понимал. Потом перестал мучиться этим вопросом: поживем — увидим.

* * *

Василиса собиралась на работу. Она стояла перед зеркалом в ярко-красной шелковой блузке и серой узкой юбке чуть выше колена и красила губы красной помадой. Закончив макияж, отошла немного назад, чтобы полюбоваться результатом. Хорошо. Немного ярковато, но пусть. Зрачки глаз стали чуть более вытянутыми, но если не присматриваться, этого не заметно. А кто, скажите, сейчас пристально смотрит кому в глаза? Вы сами когда это делали в последний раз? Люди мало интересуют друг друга. Так, наскоком, набегом, осмотрят внешность — вроде не урод, пойдет, и все. А так все о себе да о себе. Так и общаются, как глухой со слепым. Не слыша и не видя друг друга. Она надела черные туфли на высокой шпильке и завершила туалет. Возможно, сегодня, она попробует достать Сидорова.

Она еще только начинала устраиваться у себя в кабинете, включила компьютер, попросила чашку кофе, чтобы подумать и расслабиться, как раздался звонок.

— Алло, я вас слушаю!

— Это секретарь Сидорова. Василиса Юрьевна?

— Да, это я.

— Шеф просил вас зайти к нему сегодня в восемнадцать ноль-ноль.

— Так поздно?

— Увы. Раньше он не может. Но он настойчиво просил.