Люди и нелюди

В ответ марилана заявила, что о роднике ничего не знает, поскольку до этой ночи так далеко от своего нового логова не уходила, а в реке и рада бы искупаться, только ее обитатели не позволяют. В качестве доказательства Мурка передала мне кусочек воспоминаний: стоя на берегу, кошка пытается оторвать от своей лапы парочку вцепившихся в нее карасей, зубки которых оказались достаточно острыми, чтобы прокусить ее шкуру. Скривившись от острой боли, появившейся у меня в сознании вместе с вышеописанным видеорядом, я задумчиво почесал тыковку. Надо же, сколько раз принимал водные процедуры, а никогда с подобной напастью не сталкивался. Что это, новооткрытая грань моего невероятного везения или просто моя «попаданческая» тушка не является для местных пираний привлекательной? Эх, вот бы всем тварям Проклятых земель такие вкусы!

– Ладно, не переживай, будет тебе банный день, – пообещал я Мурке и, потакая своему любопытству, попросил хвостатую рассказать о себе.

Когда родилась кошка, я выяснить не смог – не знакомая с арифметикой марилана была неспособна назвать свой возраст. Моя здравая идея подсчитать, сколько смен времен года было на ее памяти, не выгорела. Дело в том, что в лесу ушастиков деревья листву не сбрасывали, так как даже в зимнее время там было довольно тепло, а снег шел лишь на крайнем севере, и то крайне редко. Наводящие вопросы об изменениях во внешности знакомых Мурке эльфов также оказались бесполезными. Детей в доме ее хозяина не водилось, а над физиономиями взрослых ушастиков время, казалось, не было властно. Во всяком случае, сравнив наиболее раннюю и самую позднюю версию нескольких долгожителей, я никаких отличий не нашел.

Пришлось удовлетвориться предположением Вики, которая, понаблюдав за моими потугами, сказала, что большой кошке около двадцати (орчанка от кого-то слышала, что именно в этом возрасте мариланы способны впервые окотиться). Короче, сейчас Мурка находилась в самом расцвете сил. А ее история началась в питомнике, о котором у кошки остались только приятные воспоминания. Ведь все беззаботное детство подруга провела в увлекательных играх с воспитателями или другими котятами. После окончания обучения к ней привели эльфа, который стараниями какого-то мага превратился в хозяина и забрал кошку с собой.

По словам мариланы, в логове ушастого было скучно. Эльф не желал бегать с ней наперегонки, охотиться или рвать набитые соломой чучела, а заставлял охранять свои владения, сидеть рядом на приемах и рассказывать об эмоциях его собеседников, а иногда навязывать свои (вроде уважения или легкого опасения, благоприятствующих принятию ими верных решений). Другие кошки, с которыми изредка пересекалась Мурка в домах долгожителей, видя в ней глупого котенка, общаться не желали, а прочие обитавшие в логове хозяина ушастые, хотя регулярно кормили, мыли и вычесывали шерстку, но на контакт не шли. В общем, неудивительно, что марилана с каждым днем все глубже погружалась в пучину тоски, рискуя в любой момент захлебнуться.

Единственной причиной, удерживающей Мурку на плаву, являлась навязываемая меткой любовь к хозяину. Именно она стала тем спасательным кругом, что позволял хвостатой изредка выныривать на поверхность за живительным глотком воздуха… Да что меня все на морскую тему тянет-то?! Однако это плавсредство для утопающих оказалось плохоньким, поскольку любовь была неразделенная. Эльф не удостаивал кошку ласки, не делился с ней теплыми эмоциями, не разговаривал. Он лишь отдавал приказы и даже не хвалил за их быстрое выполнение. Одним словом – урод! Я бы еще понял, если бы от страданий кошки эльф получал удовольствие, так ведь нет! Он обращался с Муркой как с неодушевленным предметом, вещью, не имеющей права на чувства, чем морально уничтожал кошку.

Может показаться, что я преувеличиваю, но это не так. Все, абсолютно все звучавшие в моем сознании слова и проносившиеся перед глазами картинки воспоминаний подруги буквально сочились грустью, унынием и серой безнадегой. Черт возьми, да если бы у меня была такая жизнь – я бы повесился на второй месяц, а Мурка барахталась в этом тоскливом болоте годами! Пыталась притерпеться к окружающему ее вакууму, находила прелести в наблюдении за поведением ушастиков, придумывала для себя игры… короче, старалась всеми силами отвлечься от мысли, что лучше бы ее никогда не забирали из питомника. Ведь даже радость служения не могла справиться с преследовавшей марилану скукой.