Люди и нелюди

Не выдержав, я взял рекламную паузу и долго гладил кошку, прикрывшую глаза и тихонько мурлыкавшую от удовольствия. Теперь-то ясно, отчего Мурка поначалу так прохладно отнеслась к моим прикосновениям! За столько лет отвыкнув от ласки, она не сразу вспомнила, что это вообще такое, и как на нее нужно реагировать. А сейчас природные инстинкты взяли свое, о чем свидетельствовали чувства кошки, отголосками которых я без зазрения совести наслаждался, размышляя, не помурлыкать ли нам дуэтом. Интересно, подобное отношение к хвостатым у эльфов считается нормой, или только Мурке не повезло с хозяином? Судя по Дару, второе предположение ближе к истине.

Спустя некоторое время я снова улегся, положив руку под голову, а марилана продолжила рассказ. Эмоциональный фон ее воспоминаний, слава богам, вернулся в норму, и я смог спокойно воспринимать информацию, не отвлекаясь на острое чувство жалости. Выговорившись, Мурка помчалась по своей истории галопом, за пяток минут пересказав события лет так пятнадцати (хотя лично я бы ограничился всего двумя словами – скука смертная). Но последующий период привнес в жизнь хвостатой много разнообразия. Непонятно по какой причине хозяин кошки из домоседа превратился в путешественника, начал мотаться по эльфийским лесам из конца в конец, беседовал с ушастиками самых разных профессий, о чем-то договаривался, что-то покупал, кому-то отдавал приказы. Появилась у него и собственная команда, состав которой периодически менялся.

К слову, чем именно занимался ушастый, так и осталось для меня загадкой. Дело в том, что от Мурки ускользал смысл подслушанных ею разговоров. Спросите, как так получалось? Ну, во-первых, собеседники ее хозяина не носили толмачей. Да, не удивляйтесь, несмотря на то, что все население эльфийского королевства разговаривало на одном языке, такие амулеты существовали, применяясь, главным образом, для облегчения контакта ушастых с мариланами, которым еще в питомнике прививали соответствующий навык. Во-вторых, своеобразие эльфийской речи значительно осложняло ее восприятие, и даже реплики, произнесенные хозяином, по большей части, не вызывали понимания у кошки, поскольку не соотносились с известными ей понятиями. А в-третьих, Мурка не видела необходимости в том, чтобы разбираться, о чем толкуют двуногие. У нее имелись свои приказы, которым нужно было уделять внимание, а излишним любопытством кошка не страдала.

Некоторое время после того, как хозяин хвостатой заболел страстью к перемене мест, путешествия были тихими и безопасными, но дальше Мурке приходилось все чаще применять полученные в питомнике и позабывшиеся за ненадобностью бойцовские навыки. Случилось несколько покушений, закончившихся гибелью наемных убийц от когтей и клыков мариланы, один разбойничий налет, пару раз эльф отправлял кошку в логова своих врагов с приказом о ликвидации, а на одной из деловых встреч, прошедшей не совсем успешно, защищая ушастого, она убила своего сородича.

Все эти приключения хотя и оставили на теле моей подруги шрамы, но помогли вынырнуть из трясины скуки и снова ощутить привкус жизни. Марилана в кои-то веки почувствовала себя нужной, однако продлилось это недолго. В какой-то момент довольство «походным» существованием сменилось неким странным ощущением, которое заставило Мурку потерять сон и аппетит, стать нервной и раздражительной. Перемены в поведении кошки не укрылись от внимания эльфа. Он был раздосадован несвоевременным пробуждением ее основного инстинкта, но все же отвел хвостатую в ближайший заповедник и позволил провести там несколько дней, наслаждаясь вниманием противоположного пола.

Наблюдать краешком глаза за жизнью на землях диких марилан было любопытно. Судя по воспоминаниям Мурки, у лесных кошек существовала довольно развитая общественная структура с иерархической лестницей, во главе которой находился совет старейшин. Он следил за соблюдением законов и решал возникающие проблемы в жизни населения заповедника. Так что, по сути, дикие мариланы оказались не такими уж и дикими. У них даже город свой имелся! Правда, мою подругу в него не пустили, но даже то, что она успела заметить издали, впечатляло.

В окруженной кольцом невысоких холмов низине, совсем рядом с чудным озерцом, в котором отражалось небо, в художественном беспорядке были разбросаны разнокалиберные простенькие шалашики из веток и листьев, а также нечто, очень напоминающее гигантские птичьи гнезда. Первые, само собой, располагались на земле, отвоевывая пространство у пышных кустов, украшенных цветами, вторые устроились на нижнем ярусе огромных деревьев, являющихся самым распространенным видом вечнозеленой флоры эльфийских лесов.