Люди и нелюди

Шкура взрослого зубоскала с торчащими между чешуек шерстинками вполне годится для подстилки в гнездо. Подумав об этом, Буш за хвост вытащил мертвую самку…

И живого детеныша.

Он сам не знал, что заставило его так поступить. То ли плач малыша напомнил ему что-то — а именно Уаллу, внутри которой тоже растет малыш, то ли просто не хотел, чтобы тот и дальше орал, нарушая тишину ночи, то ли подумал о том, что, когда этот малыш станет взрослым и обзаведется шерстью, его шкуру можно будет использовать в дело.

Остальные без восторга отнеслись к появлению крошечного зубоскала, но Буш сердитым ворчанием отстоял свое право распоряжаться детенышем. Тем более что вскоре появилась приведенная подмога, и стало не до малыша, который, к тому же, постепенно пригрелся и замолчал.

Посадку совершили на закате. Ната всегда плохо переносила именно эти моменты — взлет еще туда-сюда, но вот посадка… Всякий раз, как челнок входил в плотные слои атмосферы, она испытывала приступ тошноты и терпение стюардесс. Даже киборги начинали как-то натянуто улыбаться и говорить нарочито механическими голосами, когда «та самая пассажирка» в шестой раз за сорок минут требовала индивидуальный гигиенический пакет.

Эта посадка — отнюдь не на челноке круизного лайнера экстра-класса — была столь же жесткой, если не больше. Памятуя о своей «индивидуальной особенности», Ната накануне отказалась от обеда, да и позавтракала кое-как, заслужив порцию замечаний — мол, неужели, так не терпится приступить к работе. Когда ее окончательно достали эти бестактные замечания, она огрызнулась — да, в отличие от вас! — и ушла к себе. Там выпила двойную дозу успокоительного, залакировав сверху парочкой препаратов от укачивания, и разлеглась на койке, на всякий случай приготовив еще парочку капсул с таблетками. Это и были ее обед и ленч. Полдник по случаю приземления отменялся, а вот ужинать они должны были уже там, «на грунте».

Она уже уютно устроилась в койке, пристегнувшись и проверив, находятся ли в зоне досягаемости гигиенические пакеты — всего десять штук, на пустой желудок этого должно было хватить, — и таблетки и приготовилась занять это время письмом и чтением, как ее срочно вызвали по внутренней связи. Ната со вздохом свернула последнее письмо Линель, пришедшее с утренней радиопочтой и отстоящее от корабельного времени почти на трое суток, и поднялась. Успокоительное пока еще не всосалось в кровь и добраться до рубки удалось относительно быстро.

Там, кроме капитана и его первого помощника — оба пилота и навигатор тоже присутствовали на рабочих местах, но их отделяла полупрозрачная ширма — ее там встретил Лерой Му, Георг Ортс и Петер Ли с Нонной Понго.

— Ждем только вас. Где вы ходите? — поинтересовалась имирес Понго.

— Прискорбно и печально отмечать, что в данном случае уже с первых минут нашей несомненно важной для человечества вообще и моей родной планеты в частности научно-исследовательской экспедиции имеет место подобное вопиющее нарушение трудовой дисциплины, — прострекотал карликанин, качая головой. — Всем нам, здесь добровольно присутствующим, должно быть, наверняка давно известно, что мы отправились в эту крайне важную и несомненно нужную экспедицию, вполне осознавая свою ответственность перед всем человечеством вообще и моей родной планетой в частности. И если вдруг…

Все терпеливо «и крайне вежливо» кивали головами, переваривая цветистую и многословную речь карликанина. Несомненно, это и являлось причиной того, что карликане — крайне неторопливая и неконфликтная раса. Пока они со своей многоречивостью до чего-нибудь договорятся, конфликт будет исчерпан сам собой. При этом насколько знала Ната, собственный язык карликан, на котором они разговаривали между собой, был намного проще — что-то вроде японских иероглифов. Всего один значок, а выражает порой так много…

— Да будет вам известно, специально на тот случай, если вам или любому другому представителю вашей малочисленной расы, в дальнейшем доведется часто общаться со мной лично, — дождавшись паузы в его монологе, заговорила она, нарочно усложняя свой ответ лишними словами, — что в данном случае имеет место некая индивидуальная особенность организма, которая лечится либо на генетическом уровне сразу после зачатия, либо купируется, поскольку проявляет себя лишь в исключительных случаях.

— Кхм, — весьма выразительно кашлянул капитан, старательно глядя куда-то в сторону.

— Короче говоря, — перешла на нормальный язык Ната, — меня укачивает. При посадке. При любой посадке. Даже на самом комфортабельном челноке я ухитряюсь заблевать всех окружающих, если заранее не приму меры безопасности. А эти меры таковы — положение лежа, пустой на протяжении минимум четырех часов желудок и двойная доза ингибиторов, не говоря уж об успокоительных. Идеально вообще класть меня в капсулу для искусственного сна, но такой здесь нет.

— Почему же? — встрепенулся старпом. — Есть. Две штуки. Одна в медотсеке, для особо тяжелораненых, одна в спасательной шлюпке. Но, как я понимаю, вы уже сами справились со своей маленькой проблемой?