Люди и положения (сборник)

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Неродовитостью вздумал меня корить в довершение всего. Мы-де Норовцевы – Рюриковичи, а вы, Сумцовы, без году неделя дворяне. Зачем я побежала сюда, его там одного оставила распоряжаться? Мне голоса тут почудились. Послышалось, будто с кем-то разговаривает Платон. Мне сейчас Платона до зареза, до смерти нужно. На одно минутное словечко. А тем временем этот идол постылый там буянит, мои ящики взламывает, в них копается. Я покажу вам неродовитых Сумцовых, вор, взломщик, грабитель. А приданое мое было родовитое, вор, вор, вор? И этому выродку, этой мрази с гонором я всем пожертвовала, неведением души, друзьями, счастьем в батюшкином доме. Тут лежала какая-то мантия маскарадная на кресле. Куда она девалась? Все невнятицы какие-то, невразумительные загадки. Сумцовы неродовиты, а по чужим ящикам лазить, самоуправствовать, это родовито. Гедеон, бедняжка, какие надежды подавал, а как опустился. Из кандидатов богословия в слесаря! И все-таки вы в дураках, Рюрикович с отмычкой. Добрая доля драгоценностей на мне за кушаком в мешочке. Жаль, что не все, меньше половины. Не успела. Второпях перед отъездом ящички опоражнивала. В пустые футляры охотничьей дроби насыпала для весу. В карету звали. Все побросала не доделавши. А что мне эта роскошь, пропади она пропадом. Так и кинула бы ему в рожу эти ларцы и шкатулки, в жадные его, стяжательные глаза. Бери и подавись. Кабы только вот не Платон. Ради Платона нельзя мне выпускать из рук эти, эти, как это называется (смеется) , бразды правления. С детства не могла мириться с его неволей. Так нейдет ему быть лакеем, слушаться и угождать льстиво, безропотно и подобострастно. Какой-то другой он. Говорят, таинственных он каких-то кровей. Да не все ли равно. Все равно, Платон. Пришел час долгожданный. Конец твоей кабале. Шабаш. Освобожу я тебя сегодня. Сама не знаю как, а знаю, освобожу. Не гнуть тебе больше шеи. Вырвешься ты на волю, улетишь от меня, сокол мой. А потом, за тобой, может быть, и я. Тут, может быть, такое заварится! (В дикой радости начинает скакать по креслам, одумывается, вздрагивает, точно избавившись от какого-то наваждения. ) Однако надо поскорей к себе назад. Не натворил бы там чего-нибудь этот пентюх. (Уходит.)

Голова Лешки Лешакова появляется в окне и исчезает. Через минуту в комнату быстро входит граф Макс с футлярами и шкатулками, торчащими у него из карманов, и множеством других ящичков, часть которых он держит в руках, а другую часть целою охапкой прижимает к груди занятыми руками. Несвобода рук и тела стесняет его движения и ответы. За ним вбегает Елена Артемьевна , спеша отнять ящички и на ходу крича на него.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Не смейте трогать. Это мое. Отдайте назад. Я вам сказала. Я дам вам эти украшения сама. Но потом.

Г р а ф   М а к с. Как же. Держи карман. Я их получу после того, как ими завладеет и удерет с ними мой лакей и ваш любезный. Вы думаете, я ничего не знаю? Ошибаетесь, сударыня. Все известно. Вас вывели на свежую воду.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Какая низость! Я знаю, чьи это козни. Это Сурепьевские проделки. А вы верите доносчикам, не понимая причины их ненависти ко мне. А дело в том, что их дочка Лушка как кошка влюблена в Щеглова и в помрачении рассудка видит, чего нет.

Г р а ф   М а к с. Потому что ревнует к вам Платона Щеглова.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Ложь и низость! Немедленно признайте себя неправым. Немедленно попросите извиненья! (Подбежав к графу Максу и вырывая у него из рук футляры. Часть их он роняет сам и не может нагнуться и поднять, скованный в движениях набранными предметами.) Клеветник и грабитель! Немедленно отдайте всё, все до одного!