Люди и положения (сборник)

Г р а ф   М а к с. Не помешаю?

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Какие глупости. Зачем кривляться?

Г р а ф   М а к с. Возьми пистолеты, Платон. Один осекаться стал. Разряди оба и смажь. Не изувечишься?

П л а т о н. Смеяться изволите. Сколько раз я вам их прочищал. Вы меня в Санкт-Петербурге их по объявлению покупать посылали. Запамятовали.

Г р а ф   М а к с. Молчать. Не рассуждать. Распустили языки. Отвечать коротко, по-военному.

П л а т о н. Так точно.

Г р а ф   М а к с. То-то вот. Пошел вон. Я еще сочтусь с тобой.

П л а т о н. Ваша воля. (Уходит с пистолетами.)

Г р а ф   М а к с. Наконец мы наедине, без посторонних. И у себя дома. Как я ждал этой минуты. На душе просто какой-то праздник. А планы, а планы! Если бы вы знали, что у меня в голове делается, что я себе рисую.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Я очень рада.

Г р а ф   М а к с. Поскорее, не откладывая, без приготовлений заложить основания совершенно нового порядка. Сейчас вы мне дадите эти дорогие побрякушки. Я завтра повезу их показать оценщику в город, мне снова откроют кредит, у нас сразу все завертится и жизнь пойдет как по маслу.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Но вы еще в дорожных сапогах и плаща не сняли. И я смертельно устала с дороги и не успела переодеться. Утро вечера мудренее. Завтра, Макс.

Г р а ф   М а к с. Так дальше продолжаться не может. Мы на краю гибели. Но еще не поздно. Христиан Францевич говорит, две-три решительных меры…

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Завтра, Макс.

Г р а ф   М а к с. Приезжаешь к себе в имение, словно в заколдованное какое-то царство. Ничего не понять. Все перемешалось. Лакея нельзя наказать из страха, не доводится ли он тебе чем-нибудь, не двоюродный ли он твой брат или дядя. Кто этот красавец на шкапу, спрашиваю я вас, на которого все тут так загадочно похожи? Что это, родоначальник нашей графской линии или прадед наших землепашцев? Где кончается моя власть и начинается хозяйничанье разбойников в Княжой деляне? Но дело не в этом. Дело в том, что прежние способы ведения сельского хозяйства устарели и больше никуда не годятся.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Довольно! Это уже слишком. Наперед знаю, что вы сейчас скажете.

Г р а ф   М а к с. Что вы кричите?

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. А вы что вечно краснобайствуете, врете, по губам мажете. Сейчас вы пойдете крестьян языком освобождать, с барщины на оброк переводить, на словах давать дворовым вольную. Наслушалась досыта ваших выдумок. Довольно! Довольно!

Г р а ф   М а к с. А разве мои намерения не искренни?

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Ах, значит, они искренни? Тогда что долго раздумывать? (Сорвавшись с кресла, на которое присела, не заметив, на чем сидит, и в крайнем раздражении подбежав к одному из столов.) Прошу вас. Пожалуйте. Вот свежеочиненное перо. Вот чернила, бумага. Садитесь и пишите всем общую отпускную. Я вам подскажу, если вы не умеете. Сельцо Пятибратское, сего тысяча восемьсот тридцать пятого года октября месяца двадцатого числа. Великомученика Артемия, папенькин день ангела, а я дочь недостойная и запамятовала. Ну что же вы? Ну что же вы? Ага. Как всегда, одни громкие слова. Немногого же стоят ваши непритворные решения. (Возвратившись к креслу и заметив перекинутое через спинку домино и висящую маску.) Что это такое?

Г р а ф   М а к с. Покажите, я взгляну. Это прабабки графини Домны масленичное одеяние. Как оно ко мне в кабинет попало? Безобразие. Чье это самоуправство?

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Прислуга дом убирала, вещи переносила из комнаты в комнату. Недосмотрели. Или, если даже баловались в наше отсутствие и оставили следы, сейчас же и взыскивать? Нечаянность. Но вы мне Домной зубов не заговаривайте. Вот ваша вольная. Как всегда, один пустозвон.

Г р а ф   М а к с. Я вам докажу, что нет. Это росчерком пера не делается. Надо снестись с уездной земской управой, совершить акт в вотчинном управлении. Наверное в окружном суде встретятся препятствия. Я даже предвижу какие. Но именно с вашей помощью мы все эти трудности бы и преодолели. Где ваши брильянты?

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Но это бесчеловечно. Неужели нельзя отложить этот разговор до завтра?

Г р а ф   М а к с. Ради кого вы решили беречь эти сокровища? Мы бездетны.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Не меня ли вы вздумаете упрекнуть в этом?

Г р а ф   М а к с. О нет. Вина моя, я знаю. Я старый развратник. Но это не меняет дела. Когда мы умрем, Пятибратское, со всеми улучшениями, какие я внесу в хозяйство, и в том цветущем состоянии, в которое я приведу имение, достанется моему племяннику графу Иринею. Вы его знаете.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Прекрасный, многообещающий юноша. Вы его мизинца не стоите.

Г р а ф   М а к с. Нечего сказать, радующие задатки. Театры, сочинители, сумасбродства.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Лучше сотни тысяч просаживать с собутыльниками в кабаках и с сударками в притонах.

Г р а ф   М а к с. Нет, вы не шутя решили вывести меня из терпения. Как вам вдолбить в голову, что своей несговорчивостью вы вредите себе самой. В практических делах вы не смыслите ни аза, вы круглая дура. Доверить эти ювелирные вещицы мне на сутки-другие в вашей собственной выгоде. Дайте мне скорее эти ларцы. Не доводите меня до исступления.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Я устала.

Г р а ф   М а к с. Но ведь это не булыжники для мощения дороги. Скажите, где они, я как-нибудь дотащу.

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. В том-то и дело, что у меня совсем вылетело из головы, куда я в последний раз их сунула. Перед отъездом я в страшной рассеянности перебирала их, что-то перекладывала. Лошади были поданы. Вы меня торопили. Я даже теперь не знаю, где мне их искать. Все пропало из памяти бесследно. Завтра встану и сосвежу восстановлю все мало-помалу. Потерпите.

Г р а ф   М а к с. Ах, если только за этим дело стало, предлагаю вам свои услуги. Я устраню препятствие. Я догадываюсь, где хранятся эти брошки и ожерелья. Сейчас я принесу их. (Быстро выходит из комнаты.)

Е л е н а   А р т е м ь е в н а. Макс! Макс! Вернитесь. Не надо. Я сама найду их. (Убегает из комнаты за ним следом.)