Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I

Не останавливаясь на этих страницах на вопросе о концепции и политико-правовой основе государственных преобразований конца 1710‐х — первой половины 1720‐х гг., каковой уже освещался в иных работах[906], следует отметить, что к 1717 г. в качестве стратегической цели данных преобразований Петр I определил построение в России «полицейского» государства (Polizeistaat) по образцу Швеции. Сообразно этой установке законодателя, Преображенскому приказу не оставалось места в государственном аппарате. Дело в том, что в Шведском королевстве в XVII–XVIII вв. вообще отсутствовал особый орган правосудия по разбирательству дел по государственным преступлениям (crimina laesae majestatis), а соответствующие дела направлялись в военные суды[907]. К тому же, как уже было показано ранее[908], в 1717 г. Петр I замышлял сосредоточить отправление правосудия в стране в проектируемой Юстиц-коллегии и подчиненных ей судах.

Ситуация для упразднения Преображенского приказа сложилась тем более подходящая, что в самый канун начала коллежской и судебной реформ, 17 сентября 1717 г., скончался бессменный глава приказа влиятельнейший Ф. Ю. Ромодановский[909]. К этому времени Преображенский приказ располагал компетенцией, почти не изменившейся по сравнению с 1696 г. (когда приказ был наделен исключительными полномочиями по рассмотрению дел по государственным преступлениям). Как явствует из доныне не вводившегося в научный оборот доношения Преображенского приказа Сенату от 18 сентября 1717 г., в тот момент в круг ведения приказа как органа правосудия входили «великия дела, которые касаютца о его царского величества здравии и о высокомонаршей чести и о бунте и о измене, да всяким правом два полка от лейб-гвардии…»[910]. Иными словами, Преображенский приказ по-прежнему осуществлял разбирательство, во-первых, дел по государственным преступлениям, а во-вторых, уголовных и гражданских дел, касавшихся военнослужащих гвардейских полков.

О том, что в преддверии развертывания коллежской и судебной реформ Петр I испытал определенные колебания относительно дальнейшей судьбы ведомства из села Преображенского, свидетельствует тот факт, что царь не стал торопиться с назначением нового руководителя приказа. Не менее показательно, что в поданном Петру I в конце ноября — начале декабря 1717 г. докладе о делах Преображенского и Семеновского полков особым пунктом был поставлен вопрос, под чьей юрисдикцией будут впредь находиться солдаты и офицеры гвардии (причем отмечалось, что пребыванием под юрисдикцией Преображенского приказа гвардейцы «были доволны»). Впрочем, уже в резолюции от 5 декабря 1717 г. царь подтвердил подсудность военнослужащих-гвардейцев именно Преображенскому приказу[911]. А вскоре, согласно именному указу от 21 февраля 1718 г., у Преображенского приказа появился и новый глава, каковым стал И. Ф. Ромодановский[912], единственный сын покойного «князя-кесаря» Федора Юрьевича (уникальный эпизод в кадровой политике Петра I, когда руководство органом государственной власти было передано по наследству).

Таким образом, следует констатировать, что на практике в сфере политической юстиции Петру I в 1717 г. оказалось совсем не до шведских образцов. Более того: в 1718 г. состоялось учреждение еще одного специализированного суда по государственным преступлениям — Тайной канцелярии (реорганизованной из следственной комиссии по делу царевича Алексея Петровича). Учитывая, что ни в 1718 г., ни впоследствии законодатель не предусмотрел никакой (ни инстанционной, ни организационной) связи между Тайной канцелярией и Преображенским приказом, нельзя не отметить, что в 1718 г. в отечественной судебной системе сложился редчайший (и совершенно несовместимый с идеалом Polizeistaat) параллелизм: рассмотрением дел по государственным преступлениям стали заниматься и Преображенский приказ, и Тайная канцелярия[913]. Что касается разграничения юрисдикционных полномочий между Преображенским приказом и Тайной канцелярией, то таковое разграничение носило исключительно территориальный характер: канцелярия рассматривала дела по «слову и делу», возбуждавшиеся в новой столице и на Северо-Западе, приказ — дела, возбуждавшиеся в остальных частях России[914].

Весьма показательно, что в 1710‐х гг. Преображенский приказ сохранил не только прежнюю компетенцию, но и особый формально-иерархический статус, заключавшийся в подчинении непосредственно монарху. Как установила еще Н. Б. Голикова, ведомство из села Преображенского упорно отказывалось предоставлять какую-либо информацию и выдавать дела даже по запросам Правительствующего сената[915]. Неудивительно, что Преображенский приказ далеко не сразу сумел отладить взаимодействие и с органами правосудия, созданными в ходе проведения судебной реформы 1717–1723 гг.