Люди и время

На следующий день машина подошла вовремя, и мы поехали. Офис у Бута находился на территории аэродрома, но на посту охрана у нас документы не проверила. Подъехали к большому зданию с высокими окнами. Водитель нас проводил к офису. Перед входом туда висела внушительных размеров вывеска из металла. На ней было название фирмы авиаперевозок, и фамилия руководителя — Виктора Бута. Показав на вывеску, я сказал Сергею: «Видно не сегодня прикрутили». Офис был, как мне показалось, огромный. Все работники офиса были на виду. Перегородки были стеклянные. Кабинет Бута, если можно было так его назвать, был метров двадцать пять и также без дверей и стен. Бут вышел, я представил Сергея и его телохранителя. Принесли чай, кофе, фрукты. Поговорили на общие темы: о Москве, об Эмиратах.

Телохранитель Сергея тактично встал, сказал, что пойдёт покурить. На все вопросы, заданные Сергеем, Бут чётко ответил. У меня вопросов к Виктору Буту не было, да и вопросы Сергея, ответы на них Бута меня не интересовали, поэтому разговор вспомнить не могу. Вернулись в гостиницу, пошли пообедать вдвоём с Сергеем.

За обедом он меня поблагодарил за устроенную встречу. Спросил, что он должен за это. Я сказал, что ничего, тем более, что встречу организовал не я. Сергей продолжил с грустью: «Не понимаю, как работают спецы. У нас человек спокойно живёт. Работает под своим именем, возглавляет серьёзную фирму, официально зарегистрированную, которая находится на охраняемом объекте?»

Я сказал: «Сергей, это не ко мне. Ты просил — я сделал». Больше с Виктором Бутом жизнь меня не сводила.

Практика

В молодые годы, учась в институте на факультете физвоспитания на четвёртом курсе, где-то в конце ноября мы отправились на практику в Клин. Все хорошие спортсмены. Представляли различные виды спорта. Приехали в город поздно вечером, разместились все в одной комнате общежития местного пединститута. Руководителем нашей практики был назначен выпускник пединститута в Коломне — аспирант нашего института, где должен был защищать диссертацию. Утром встали, пошли в кафетерий, позавтракали. Выбор в заведении был небольшой: или стакан кофе и калорийная булочка, или творожный сырок и бутылка молока. Помню, булка стоила одиннадцать копеек, кофе — столько же, молоко за вычетом — бутылки пятнадцать копеек, творожный сырок — семнадцать. Общую сумму посчитайте сами — не составит большого труда. Такой рацион был для нас привычен, потому что через час-полтора после первого приема пищи начинались тренировки. После завтрака все разошлись группами в три-четыре человека по школам города.

В нашу задачу входило ознакомиться с методической документацией преподавателя и провести пару уроков. На это нам дали два дня. В моей группе кроме меня было ещё два друга футболиста — Дмитрий и Евгений. Дмитрий очень прилично играл не только в футбол, но и в хоккей с шайбой, Евгений же занимался футболом на профессиональном уровне, и на «втором этаже» ему равных не было — смело выпрыгивал и играл головой.

Прыгучесть его была от Бога, легко брал высоту в сто семьдесят пять сантиметров. До института Евгений служил в ГСВГ (Группа советских войск в Германии), где играл в футбол. После окончания службы его пригласили в футбольный клуб московского «Динамо», но пойти туда ему запретил отец, который был высокопоставленным чиновником в Министерстве речного флота СССР. Вот так он отобрал мечту у сына. Уверен, что, играя в «Динамо», Женя непременно состоялся бы как футболист. Евгений в то время дружил с известным хоккеистом Александром Сакеевым, который играл в московском «Динамо». К сожалению, Саша очень рано трагически ушёл из жизни. В своё время в хоккее была известная тройка нападения: Александр Сакеев, Анатолий Мотовилов и Виктор Шилов. Женя и Саша дружили с детства и проживали рядом на Таганке. Александр мне не раз говорил, что Женька футболист от Бога, и жалел, что у него не сложилось.

Итак, пришли мы в школу, познакомились с учителем. Это был уже довольно пожилой человек, бывший военный, офицер, прошедший войну, не имевший высшего физкультурного образования. Школьный спортивный зал находился в полуподвале. Мы были послевоенным поколением, потому отнеслись к учителю с пониманием. Конечно, никакую документацию мы у него даже не смотрели. Сразу составили отчёт, все трое подписали. Учитель был очень доволен, достал бутылку коньяка (он был предупреждён о нашем посещении). Мы вежливо, не сговариваясь, отказались. Поспешили в общежитие. Где-то к четырём часам подошли остальные, и все вместе пошли пообедать в кафе.