Люди – книги – люди. Мемуары букиниста

В общем, повадился ходить в технический отдел какой-то странный мужичонка, от которого ужасно пахло. Приходил он по три раза на день и толокся у полок с дорогими словарями – разными там «Вебстерами», «Оксфордами», «Коллинзами», «Ларуссами» и т. д. Каждый словарь – рублей по сорок. Когда он входил в отдел, девчонки бросались врассыпную. Вонь от него была такая, что находиться рядом было просто невозможно. Поэтому и Кочерыжка, и обе Татьяны, продавцы отдела художественной литературы, сбивались в кучку у двери, ведущей из-за прилавков прямо в раздевалку, и начинали хохотать до упаду, лишь изредка поглядывая в сторону мерзкого мужи-кашки. Между прочим, покупателей в этот момент из техники тоже словно ветром сдувало, оставались изредка или самые стойкие, или напрочь лишённые обоняния. Запах исходил, как от протухшего «сыра», – может именно такой запах описывал Джером К. Джером в своём незабвенном произведении «Трое в лодке», – не могу утверждать, но мне кажется, что именно такой. Жаль, нам не предоставилась возможность закопать эту вонючку где-нибудь в загородной местности, возможно, там тоже появились бы целебные источники.

Бог ведает, сколько времени продолжались его визиты – месяц, или несколько недель, – но в один прекрасный день мы избавились от этой напасти, хотя и дорогой ценой в буквальном смысле слова. Вонючка пришёл за час до обеда и торчал у своих любимых полок почти до закрытия магазина. В тот день мы с Наташкой решили пообедать у Никитских ворот. Тогда ещё существовала в начале Тверского бульвара крохотная забегаловка, где можно было получить яичницу, пару сарделек, какое-нибудь засохшее пирожное и кофе с молоком, или чай. Когда мы уселись за столик, я заметила невдалеке от нас того самого вонючего мужика. Тогда я почему-то совершенно не обратила внимания на то, что никакого запаха от него не исходит. Я указала на него нашей Кочерыжке, и мы дружно захихикали. Он посмотрел в нашу сторону и отвёл глаза.

После обеда он снова пришёл к нам и снова вонял. Снова девчонки убежали к своей любимой двери и стояли там, затыкая себе носы надушенными платочками и давясь от хохота. Я работала в своей товароведке и ничего не видела, но носом чуяла, что он опять здесь.

Внезапно раздались какие-то крики, девчонки загалдели все разом, отчётливо завопила Кочерыжка: «Александра Фроловна! Александра Фроловна!». Все выскочили в торговый зал. Директор стояла уже у кассы, в руках у неё был толковый словарь Хорнби, и я не могла понять, как он у неё очутился. Вонючки и след простыл. В кассе возбуждённо трепетала от негодования наша кассирша Софья Михайловна – Фирина мама. Похоже, они с Наташкой одновременно заметили, когда этот вонючий мужик собрался уходить, что у него под пальто спереди образовался какой-то «горб». Они обе закричали, на крик прибежала директор и попыталась его остановить. Тогда он выхватил из-под пальто – нет, не пистолет – словарь Хорнби, сунул ей в руки и убежал. Что он унёс с собой, мы так и не узнали. Зато мы поняли, что нагрел он нас предостаточно. Даже если ему и не всякий раз удавалось унести что-либо с собой, всё равно за это время он успел у нас хорошенько поработать. А эти дурёхи всё хихикали и отворачивали носы вместо того, чтобы последить за ним как следует. По-видимому, этот мужик специально мазал ноги или только обувь какой-то вонючей мазью, и от него все разбегались в разные стороны. Ну, он этим и пользовался.

Мало того, дня через два Елена Павловна нашла на полке в отделе итальянский словарь «Цингарелли» с очень подозрительной ценой. По её рассуждению выходило так, что некто (вероятно, этот самый вонючий мужик) уворовал сей словарь у нас, потом по дешёвке сдал его в «Академкнигу», некто другой купил его там и снова принёс его сдать в наш магазин за приличную цену. Прямых доказательств не было, но вполне возможно, что это были два сообщника, которые эдаким образом заметали следы.