Люди книги

Я заметила, что он покрылся потом, и виновата в том была не духота кондитерской. Он протянул руку.

— После тебя.

Я прошла мимо него по лестнице, таща за собой сумку. Озрен попытался взять ее у меня, но я ухватилась за ручку так крепко, что побелели костяшки пальцев. Люди в кондитерской, включая шефа, уставились на нас: должно быть, что-то почувствовали. Я шла по ступеням. Сумка громыхала позади меня. Озрен следовал за мной. В помещении снова стало шумно: поняв, что спектакля не будет, люди вернулись к своему кофе и веселым праздничным разговорам.

Озрен впустил меня в квартиру. Запер на железный засов дверь и привалился к ней спиной. Серебристые волосы, касавшиеся балок, вернули воспоминания.

В маленьком камине лежала растопка. Дрова в Сараево по-прежнему были в дефиците. В прошлый раз мы вообще не разжигали камин. Озрен наклонился над решеткой и положил в камин единственное полено. Взял с полки бутылку вина, налил в два бокала. Подал мне один, не улыбаясь.

— За счастливое воссоединение, — сказал он и осушил бокал одним глотком.

Я медленно пила свое вино.

— Ты приехала засадить меня за решетку? — сказал он.

— Не будь смешным.

— А почему бы и нет? Я это заслужил. Каждый день все шесть лет ждал этого. Пусть лучше это будешь ты. У тебя на это больше прав, чем у кого-то еще.

— Не знаю, о чем ты.

— То, как мы поступили с тобой, ужасно. Заставили тебя сомневаться в собственной оценке. Лгали тебе.

Он налил себе еще вина.

— Когда ты увидела это, следовало сразу все прекратить. Но я был сам не свой, и Вернер… Ты знаешь, что это был Вернер?

Я кивнула.

— Вернер был одержим этой идеей. — Его лицо вдруг прояснилось, жесткие складки разгладились. — Ханна, не было дня с тех пор, как книга покинула страну, чтобы я не пожалел об этом. Несколько месяцев спустя я пытался убедить Вернера вернуть ее. Говорил, что сознаюсь. Он сказал, что, если я сделаю это, он будет все отрицать. И он перевезет Аггаду в такое место, где никто ее не найдет. К тому времени мое сознание прояснилось. Понял, что он вполне может это сделать. Ханна…

Он подошел ко мне, взял у меня бокал и схватил за руки.

— Я так по тебе скучал. Так хотел найти тебя, сказать… попросить прощения…

Горло у меня сжалось. Все чувства, что были у меня к нему — после я ни к кому таких не испытывала, — нахлынули на меня в этой наполненной воспоминаниями комнате. Но тут же гнев за все, что он со мной сделал, взял верх, и я вырвалась.

Он протянул ко мне руки ладонями вверх, показывая, что позволил себе лишнее.

— Знаешь, за шесть лет я едва притрагивалась к книгам. И все из-за тебя, из-за твоей лжи. Бросила свою работу, потому что поверила, что ошиблась.

Он подошел к окну, взглянул на ночное небо. На улице мигали огоньки. Огни живого города. Шесть лет назад их не было.

— Мне нет прощения. Но, когда умер Алия, я так разозлился на свою страну, что впал в отчаяние. И тут подвернулся Вернер. Он стал нашептывать, что книгу необходимо отдать евреям в качестве компенсации за все то, что было у них украдено. Это их книга, они могут ее спасти. Защитят ее, в отличие от нашей страны, само название которой является синонимом раздора и беспомощности.

— Ну как ты мог так рассуждать, Озрен? Ведь это ты, сараевец и мусульманин, спас ее. А другой библиотекарь, Сериф Камаль, рисковал за нее своей жизнью.

Он ничего не ответил.

— Неужели ты по-прежнему так думаешь?

— Нет, — сказал он. — Сейчас нет. Знаешь, я человек не религиозный. Но, Ханна, я столько ночей провел без сна в этой комнате. Думал, что Аггада попала в Сараево не без причины. Она явилась сюда, чтобы испытать нас, убедить: то, что нас объединяет, больше того, что нас разделило. Быть человеком — больше, чем быть евреем или мусульманином, католиком или православным.

Снизу, из кондитерской послышался громкий смех. Полено щелкнуло и развалилось.

— Ну, — сказала я. — Как мы положим ее на место?

Позже, встретившись с Амитаем, я рассказала ему, как мы это сделали. Он улыбнулся.

— Почти всегда так все и происходит. Девяносто девять процентов из того, что я делал в отряде, так и совершалось. Но люди, что ходят в кино и читают шпионские книги, не хотят этому верить. Они представляют себя агентами в костюмах ниндзя, вылезающими из вентиляционных каналов. Рисуют в своем воображении пластиковые бомбы, сделанные в виде ананасов, или что-нибудь в этом роде. Но чаще всего все происходит так, как сделали вы: сочетание удачи, правильно выбранный момент и немного здравого смысла. Вам повезло, что в этот день у мусульман был праздник.

Из-за того, что в тот день был Байрам, в музее дежурил единственный охранник. Мы дождались четырех часов, зная, что утренняя смена начнется в пять. Озрен просто сказал охраннику, что после шумной вечеринки не может уснуть, а потому решил поработать. Он отослал охранника домой, чтобы тот отдохнул и отметил праздник днем с семьей. Озрен заверил его, что проверит безопасность.