Люди легенд. Выпуск первый

Каждый прожитый им день за полтора года пребывания в итало–югославских партизанских соединениях сам по себе был солдатским подвигом. Каждая операция, которая так романтически и увлекательно выглядит при последующих описаниях, была плодом его тяжелого труженичества: Мехти и его товарищи готовились к рейду в тыл врага днями и неделями, они обдумывали варианты, разрабатывали планы, уточняли пути подхода и отхода, взвешивали каждую деталь операции.

«Разведчик, как минер, может ошибиться один раз» — предупреждал Михайло друзей. И они делали все, чтобы не было этой ошибки.

Товарищи по оружию рассказывают, что в редкие часы досуга Мехти мечтал о том дне, когда умолкнет на земле пушечная канонада и он сможет вернуться домой, в Баку, в круг семьи и друзей, к своему мольберту.

Остался альбом его зарисовок в Триесте, в Юлийских Альпах, в живописных югославских и итальянских селах: множество портретов товарищей, набросков из партизанской жизни, но больше всего — памятники скульптуры, старинного зодчества, виды садов, виноградников, дорог — все, чем украшают землю золотые творящие руки человека. Он жаждал той поры, чтобы его руки вновь творили, а не убивали. По он не дожил.

Пытаясь уйти, Мехти плутал по горным тропам, добрался до селения Витовле. Фашисты окружили село, нашли Мехти, укрывшегося на чердаке одного из крестьянских домов.

Долго шел бой одного человека с целым подразделением.

Гитлеровцы проникли на чердак, но живым Мехти им не дался. То, что Мехти не удалось сделать в бою на Волге, он сделал в маленькой деревне на чужбине — раненный, истекавший кровью, он пустил последнюю пулю в собственную грудь. И она пронзила его сердце.

Ночью партизаны нашли тело своего любимца, брошенное в овраг гитлеровцами, и, отдав ему последние воинские почести, похоронили на контролируемой ими территории.

В селе Чеповань и поныне находится его могила, любовно оберегаемая простыми трудовыми людьми.

Мехти Гусейн–заде посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

О нем слагают песни, пишут стихи и поэмы, его образ увековечен в монументальных скульптурах и музыкальных произведениях, его имя присвоено улицам и школам.

О нем еще будут много писать — появятся еще стихи, книги, ибо Мехти, легендарный Михайло, жив в самом сердце народа, а память сердца — вечна.

Оставить эту память — это многое успеть. Столько, сколько хватило бы на много человеческих жизней.

…Вон за моим окном, тесно прижавшись друг к другу на скамейке, стоящей возле фонтана в сквере, целуется юная пара. Не будь таких, как Мехти, не было бы этого поцелуя, не зеленели бы деревья в сквере, не журчали бы мирно струи фонтана…

О. Симонова, бывший спец. корр. газеты «Витебский рабочий» в партизанских отрядах ЕГО НЕ ЗАБУДУТ

Теплый весенний вечер. Он кажется тихим, спокойным. Солнце медленно приближается к темной черте леса. Его лучи освещают гладь красавицы Двины, несущей мимо зеленых берегов свои воды. Равнодушная, холодная, ей совсем нет дела до вооруженных людей, которые суетятся на берегу, недалеко от деревни Хомяково Витебской области.

Люди торопятся. Нужно быстро переправиться на другой берег, а лодок мало — всего две. Переправой руководит командир отряда Дмитрий Коркин. Он внимательно осматривает каждого партизана : в порядке ли оружие, не несут ли в вещевом мешке чего лишнего, как обуты. Осмотр сопровождает шутками. Некоторых похваливает, других поругивает.

Пригнали несколько верховых лошадей. Седла — в лодку, а кони, пофыркивая, поплыли на другой берег. Впереди жеребец комбрига, большой, рыжий, с белой отметиной между глаз.

Коркин то и дело поглядывает в сторону. Там возле небольшой сосны стоит командир бригады Алексей Федорович Данукалов. Стоит, курит и как будто не сводит глаз с темной глади реки. Но не видит он ни реки, ни берега, не слышит суеты, громких возгласов людей.

Забота строгой тенью легла на лице комбрига. Вчера, 14 мая, из штаба партизанского движения получили радиограмму. В ней предлагалось срочно сняться с берега Двины и пойти на соединение с другими отрядами бригады. Дело в том, что весна сорок третьего была особенно трудной. Каратели не успокаивались и после длительных стычек и боев с ними. Когда поиссякли боеприпасы, да и людям нужен был отдых, Алексей приказал отрядам рассредоточиться, чтобы запутать след. Штаб бригады с двумя отрядами отправился за Двину. Несколько отрядов ушли под Богушевск. Два остались в старом Лиознянском районе.

Комбриг резким движением бросает в воду окурок. Темная струя подхватывает его, кружит и медленно уносит. Мысли у Алексея невеселые. Неделю назад партизан, оставшихся в Лиознянском районе, возле деревень Самохвалы и Ковали окружили фашисты. Схватка была смертельной. Около ста фашистских солдат и офицеров уничтожили партизаны, но и своих полегло немало.

…Алексей хмурит брови, смотрит, как последняя группа бойцов садится в лодку. Сейчас она возвратится, теперь уже за ними, комбригом и Дмитрием Коркиным.