Люди легенд. Выпуск первый

— Мне сразу пришелся по душе, — вспоминает Клейн, — этот молодой, энергичный и веселый человек. Я рад был назначению к такому командиру помощником по разведке. Наше боевое братство крепло день ото дня в операциях. Выполняя задания Украинского штаба партизанского движения, мы с ним исколесили тысячи километров по земле, где зверствовал враг. И всюду нам сопутствовала удача. Да, будущий Герой Советского Союза Александр Васильевич Тканко отличался исключительной находчивостью и отвагой. Его нервы выдерживали любые нагрузки. Так случилось и на днепровской переправе в июле сорок третьего, невдалеке от города, где сейчас живет Тканко.

Да, Роберт Александрович, вы правы: та удача на днепровской переправе многим обязана прекрасным качествам вашего боевого друга. Но не будем замалчивать долю вашего участия в этом опасном деле.

…Рассвет на Черкасском шоссе, что ведет к Днепру. Блестевший лаком «оппель–адмирал», неприметно вынырнувший из леса, приглушенно, но солидно сигналя, догонял и обгонял немецкие автоколонны, танки, артиллерию. 1–й и 2–й Украинские фронты развертывали тогда стремительное наступление к Днепру. Фашисты торопились поскорее перебраться на его правый берег и там организовать оборону. Партизанам поручалось задержать врага на левом берегу, не допустить, чтобы он воспользовался переправой, а потом, отступив, взорвал ее.

И вот в «оппель–адмирале» едет советский капитан, начальник разведки партизанского отряда Клейн, превратившийся в полковника гитлеровского генерального штаба с особыми полномочиями фюрера. Сверкают ордена на кителе, снятом с действительного полковника гитлеровской ставки. Через плечо — добротный планшет, там немецкая карта, и бинокль. На пистолете, спрятанном в кобуре, — дарственная надпись генерала Гудериана.

Рядом с «полковником» чуть склонился над баранкой руля Тканко, одетый вахмейстером.

Поспели вовремя. Переброска немецких танков, самоходок, зенитных батарей и автомашин через реку только началась.

«Полковник генерального штаба» вышел из машины и офицеру вермахта, распоряжавшемуся на переправе, отдал приказ:

— С правого берега всех немедленно вернуть! Оставаться здесь, окапываться!

Начальник переправы, понукаемый окриком «Кто здесь оглох?!», кинулся было исполнять неожиданный приказ ставки, но вдруг опомнился, заподозрив что‑то неладное.

Саша Тканко, беспечно насвистывая бравурную немецкую песенку, не спускал глаз с Клейна и приоткрыл дверцу «оппеля»: там, укрытые брезентом, лежали гранаты, припасенные на самый крайний случай.

Неужели ничего другого уже не остается? Нет, с гранатами повременим, — решает Клейн. Он не подает знака Тканко…

Начальник переправы заколебался? Ему хочется получить письменное подтверждение приказа ставки? Что ж, он сейчас его получит, и так, чтобы все его подчиненные поняли, сколь неограниченны полномочия «полковника».

— Именем фюрера! — крикнул «полковник ставки».

Прогремел выстрел. Из того самого пистолета с дарственной надписью Гудериана на серебряной табличке. Сраженный в упор, начальник переправы рухнул замертво. Чтобы у фашистов рассеялись последние сомнения, «полковник», прежде чем опустить пистолет в кобуру, подержал его на виду так и столько времени, сколько нужно было гитлеровцам получше разглядеть серебро на рукоятке.

— Разойтись! Выполнять приказание! — скомандовал «полковник». Фашисты, сообразив, что тут не до шуток, старались как можно лучше ему угодить.

По сигналу маленькой походной рации, скрытой в камышах вблизи места событий, наша авиация успешно разбомбила скопление вражеской техники на правом берегу у переправы. Когда советские наземные части вплотную подошли к ней, фашисты по команде «полковника для особых поручений фюрера» дружно сложили оружие.

* * *

Так сражался за свою Родину Роберт Клейн. И Родина удостоила своего сына звания Героя Советского Союза. А как только кончилась война, он приехал в Орел.

Встретили его здесь хорошо. И стал Орел для Клейна родным и любимым городом.

Вл. Павлов РУКА ДРУГА

К вечеру шестого июля мы подошли к селу Галузье, в котором, как доложила разведка, расположился местный партизанский отряд. После утомительного марша я и мои товарищи–подрывники Гриша Мыльников, Саша Машуков и Володя Клоков разлеглись в тени деревьев, в небольшом садике, окружавшем штабную хату. Вечерний ветерок забирался под наше партизанское обмундирование — под гимнастерки, трофейные немецкие кители, под штатские пиджаки и приятно холодил тело. Мы только что основательно поужинали и теперь подумывали о ночлеге. Но спать не пришлось.

В штабной хате послышался шум, и на пороге появилась высокая фигура заместителя командира партизанского соединения по диверсионной работе старшего лейтенанта Егорова.

— А ну‑ка идите сюда! — поманил Егоров меня и Клокова.

Мы с Володей встали и приблизились к старшему лейтенанту.

— Вот что, орлы! — вполголоса проговорил Егоров. — Проводников нам дали. Откладывать нечего! Берите эмзеде, взрывчатку — и шагом марш!..

Егоров с минуту помолчал и внушительно добавил: