Люди легенд. Выпуск первый

Да что там говорить! Уже сыновья в высь потянулись. Старший Саня (так его назвали в честь маленького Сани — партизана) уже на третьем курсе того же авиаучилища, где учился отец. За ним потянулся и младший — Женя. Мать сперва кручинилась. Она — дочь летчика–комдива, хорошо знает, что стоит метр высоты и расстояний. Старший‑то куда ни шло — уже, считай, большой. А Женя, тот только десятилетку окончил. И тоже туда: в летчики, и баста! И сдалось материнское сердце: раз дед и отец летчики, то и им туда дорога. Саня в ознакомительный летал с отцом, а Женя — со старшим братом.

Приезжал отец на аэродром к сыновьям. Был на полетах. Видел, как Александр и Евгений поднимались в воздух. Справился об их службе. Инструктор ответил так, словно речь шла о нем самом:

— Держим марку отцов!

А начальник училища прямо сказал:

— Спасибо за сыновей. Ребята — что надо.

Эх, увидал бы Алеша, как далеко пролег его маршрут! Говорят, он тоже в этом училище учился. По его летной дороге пошел Александр и вывел за собой своих птенцов.

Ранним утром Александр Архипович уходил на вокзал. С аэродрома, будто его проввжая, взлетали самолеты. Приложив ладонь козырьком, он долго глядел вслед.

Братья Винокуровы набирают высоту.

Леонид Коробов ШТУРМАН ПАРТИЗАНСКИХ РЕЙДОВ

Бездонная лазурь висела над Ялтой. Пляжи были, что называется, завалены отдыхающими. Белоснежные катера, морские трамваи подлетали к причалам и снова уходили на прогулки и в короткие свои рейсы по зелено–голубому заливу. Яхты горделиво плыли, неся разноцветные треугольники крылатых парусов.

На лодочной станции очередь рыболовов. Этим не нужны ни пляжи, ни прогулки по заливу, ни акваланги, ни вкусно пахнущие веранды кафе и ресторанов, ни килограммы отпускного привеса.

— Ловить? —спрашивал один дру гого, держа пучок удочек.

— Ловить, — утвердительно отвечал другой, держа крючкатую дорожку.

— Откуда?

— Да из степи. Ни черта у нас нет, ни озер, ни рек. Степь она и есть степь…

— А вы?

— Из леса.

Голос сказавшего, что он из леса, показался мне знакомым. Я обернулся. Ну, конечно же, это он!

— Вот встреча! — бросился я к нему.

— Вот это встреча! — воскликнул он. — Ну, земля мала. Подумать только, где увиделись. Ловить? — спросил он меня, держа мешок со снастями и приманками.

— Нет, у нас под Москвой чудесная рыбалка. А вообще — ловить. Но ловить‑то сами знаете кого — интересных людей. На то и наша профессия.

Он улыбался так же, как и в сорок третьем и сорок четвертом годах в тылах врага, в студеных снегах Белоруссии и в майских лесах Польши, — стеснительно и радостно.

— Постарел? — спросил он, все еще улыбаясь.

— Вы словно законсервированы, все такой же.

Он действительно был таким же, каким я встретил его в первый раз в Белорусском Полесье, в деревне Ляховичи на озере Червонном, и каким встречал в сорок четвертом после Львовско–Варшавского рейда.

Это был ковпаковец Герой Советского Союза Василий Александрович Войцехович.

— Что поделываете? На пенсии? — спросил я его.

Он не успел ответить, подошла его очередь на лодку. Он бросил в шлюпку мешок и, громко назвав санаторий, в котором отдыхал, взмахнул веслами.

Василий Александрович Войцехович! «Кутузов»!

— Ну, Кутузов, пиши приказ. По лесам пойдем. По твоим лесам, — говорил, бывало, ему Ковпак…

Войцехович, когда я пересек линию фронта и встретился с ковпаковцами в прибрежной на озере Червонном деревне Ляховичи, работал в штабе Ковпака первым помощником начальника штаба соединения Григория Яковлевича Вазимы — начальником оперативной части. Своей трудоспособностью и неутомимостью он во многом обеспечивал успех рейдов, больших и малых боев огромного соединения партизан.

«Кутузова» Ковпак присвоил ему за умение водить партизанское войско и оперативно обеспечивать руководство боями.

На страничках записной книжки тех лет у меня хранятся записи о Войцеховиче. Старые странички!

«30 января 1943 года. Белоруссия. Деревня Ляховичи. Озеро Червонное.

Штабная изба. Окна занавешены мешковиной. Горнт большая лампа. На нарах расстелены шубы, на них в углу несколько автоматов, небрежно сложенные пистолеты и сумки. Жарко натоплена печь.

Только что изба была полна народу. Получив разные указания и справки, Есе разошлись. Остались в штабе начальник штаба Базима, заместитель Ковпака по разведке Вершигора, начальник оперативной части штаба Войцехович и копировщик карт, он же делопроизводитель, он же и писарь — Тутученко.

Тутученко заметает веником пол, открывает дверь и в избе воздух из сизого превращается в прозрачный.

Базима роется в огромном трофейном сундуке. Этот сундук — святая святых в соединении. В нем хранятся все документы, карты, пишущая машинка, чистая бумага, ордена убитых и знамя.

Я присматриваюсь к Войцеховичу. Какой‑то застенчивый, изысканно вежливый. Сидит он спиной к окну, сидит так, как будто хочет кому‑то освободить у стола побольше места. Светлые русые волосы; голубые глаза его как‑то светятся от лампы. Быстрый взгляд, выражающий постоянное ожидание, говорит об энергии этого человека.