Люди, Лодки, Море Александра Покровского

Со стороны иногда кажется, что подводники с чудинкой. Смотришь на командира — точно сумасшедший, что-то есть, но потом привыкаешь.

У подводника никогда не поймешь: то ли он шутит и это розыгрыш, то ли правда. Очень быстры на соображение. Только начал фразу, тебя уже поняли. Могут перебить, сказать: хватит, и так все ясно. Очень высокая скорость проживания жизни. В лодке все летают, как белки. А препятствия огибают, как рыбы. Движения рук неуловимы, как у ткачих.

Начальство подводники не терпят ни в каком виде. Начальство на флоте — это чужой, против него сплотится весь экипаж от командира до матроса.

Очень не любят штаб. Это враги. Если все это удалось показать, то хорошо.

Человеколюбие начальства, его забота — это такая туфта, что все обрыдаются. Если это есть в фильме, то я их поздравляю, и тогда здорово, что я не консультант и в титрах только "по мотивам".

Для начальства мы — мясо, и это все понимают. Начальство от гражданских это понимание бережет как великую драгоценность.

Для начальства мы — жабы. "В море, жаба!"

Среди командиров и адмиралов нормальных, знающих свое дело людей мало. Они наперечет. Остальные уважением не пользуются.

У подводников ценится только знание, только то, что ты специалист, что ты надежен, что с тобой в море легко, что если что, то ты окажешься на своем месте.

Ничего не знаешь — балласт. Поэтому презирали замполитов.

Вот если это все в фильме чувствуется, то хорошо.

Ну не знаю я, зачем они меня на эту передачу пригласили. Наверное, в качестве мебели. Так я свое назначение и понял, потому как одеяло должно быть на актерах и режиссере.

Адмирал на передаче — это тоже для украшения. Адмиралы тем и отличаются от остальных людей, что и в запасе служат, надевают форму, награды, звезды, лучше, конечно, Героя. Неплохой мужик, но уж очень он везде послужил, и флот пилил Черноморский, и на Тихом океане "чудильниками" заведовал. Даже в Гаджиево служил. И в истории подкован.

Обычно офицеры в запасе форму не надевают, но адмиралы — это же не офицеры. Даже форма приветствия есть: "Товарищи адмиралы! Товарищи офицеры!" — так говорят, когда высокое начальство входит (например, главком, и всех надо от стульев оторвать). Так что адмиралы — это не совсем офицеры, и потому форму они любят на себе таскать.

Почему-то адмиралы меня бояться. Наверное, считают, что я немедленно на них нападу. При встрече с ними я всегда молчу, и они молчат, но если выпьют рюмок пять, то обязательно начинают выяснять со мной отношения. То есть для храбрости им пять рюмок вполне хватает, из чего можно заключить, что адмиралы у нас не робкого десятка.

Артисты, конечно, смущены, но артист Галкин — речист. Очень здорово говорит. Про патриотизм, патриотизм — просто хорошо.

А я боялся, что сейчас начнут донимать меня вопросами про "Курск". Я уже столько говорил про это, что ой.

Я даже так решил: скажу, что для меня подобные вопросы — это как про Буратино заново рассказывать. Мол, было два орла, один — вечно пьяный Джузеппе, другой — Папа Карло, который все норовил имущество какое-то продать. Они-то и виноваты в том, что наконец появилось это чудовище — Буратино. А Карабас-Барабас здесь совершенно не при чем, хотя поджарить Буратино он все же мечтал, да и некая бацилла фетишизма его периодически мучит, и он отправляется на поиски пропавшей Мальвины, а Пьеро — тот непременно плачет.

А Тараканище абсолютно не в курсе происходящего, потому что он из другой сказки.

Ну, и Артемон всегда на страже, так чего же еще…

В общем, передача всем понравилась.

***

…И вот открываю я эту газету и среди всего прочего читаю: "В военное время значение синуса может достигать четырёх". Я захохотал так, что чуть не упал со стула…

***

…Вспомнил, как я спасал вороненка. Он выпал из гнезда. Родители сидели рядом на дереве и переговаривались. Я подошел сначала к ним и сказал: "Так! Слушайте внимательно. Я сейчас подниму вашего орла на дерево. И если хоть одна блядь на меня нападет, я его брошу, пусть его кошки съедят".

После этого я подошёл к воронёнку и спокойно посадил его на дерево. Вороны даже не шевельнулись. Они меня поняли.

***

"Во всех катастрофах на море виновны люди". Я часто слышал фразу, подобную этой, я видел ее на плакатах, стендах. Она обвиняет в случившемся моряков. Она против них.

И она была бы справедливой, если б человек был самым надежным из всех механизмов.

Если б он никогда не ломался, не уставал, не спал.

Если б от нагромождения перегрузок не сдавало сердце.

Если б с ним не случались галлюцинации, кошмары, бессонница.

Если б он не сходил с ума.

Люди — как механизмы. Точнее, рассчитывается, что они лучше любых механизмов. Надежнее.

Механизм может выйти из строя. Люди на это не имеют права. Во всяком случае, так считается.

Всмотритесь в лица погибших. Они погибли не первые. До них гибли и гибли. До них горели заживо, тонули, задыхались. Их калечило, давило, разрывало на части. Они погибали в воде и в тесных отсеках. Они оставались навсегда с кораблем, и одним ударом волны их смывало за борт.