Люди-монстры

Когда фон Хорн вернулся во "двор тайн", он пересказал профессору Максону суть разговора с Вирджинией, так как не желал, чтобы после беседы с дочерью, если таковая состоится, у профессора создалось впечатление, что фон Хорн наболтал лишнего. Профессор слушал его молча. Когда фон Хорн закончил, Максон запретил ему вообще разговаривать с Вирджинией о том, что происходит в лаборатории.

- Она еще дитя, - сказал профессор, - и не может оценить важности той работы, которую мы делаем. Единственное, что она из всего этого поймет, моральный аспект проблемы, связанный с воздействием экспериментов на сами объекты. Она не станет глядеть в будущее, а потому не оценит громадной пользы для человечества, которую принесет успешное завершение нашего исследования. Лишь продемонстрировав возможность химического производства идеальной расы, мы сможем гарантировать миру будущее.

- Например, Номер Один, - иронически хмыкнул фон Хорн.

Профессор Максон бросил на него недовольный взгляд.

- Легкомыслие, доктор, совершенно неуместно, когда речь идет о великолепной работе, которую я завершил, - резко сказал он. - Признаю, Номер Один - далек от совершенства, но Номер Два значительно превзошел его по ряду показателей, и я уверен, что завтра с Номером Три я добьюсь таких успехов, что вам навсегда расхочется иронизировать.

- Простите, профессор, - поспешно извинился фон Хорн. - Я вовсе не собирался высмеивать сделанные вами замечательные открытия, однако мы должны смотреть правде в глаза и отдавать себе отчет в том, что Номер Один далеко не красавец. Друг другу мы с вами можем говорить то, чего не скажем постороннему.

Удовлетворенный извинением, профессор Максон отвернулся и продолжил наблюдение за большим стеклянным контейнером, похожим на гроб. Некоторое время фон Хорн пребывал в молчании. Ему давно хотелось поговорить с профессором об одном деле, да он все не мог улучить подходящего момента. Боясь, что такой момент может вообще не наступить, доктор решил начать разговор прямо сейчас, не дожидаясь лучших времен.

- Ваша дочь не очень счастлива, профессор, - произнес он. - И потом мне кажется, что в окружении полудиких людей она не чувствует себя в безопасности.

Профессор Максон оторвался от созерцания контейнера и пристально посмотрел на фон Хорна.

- Ну и что? - спросил он.

- Мне кажется, что при более близких отношениях я смог бы сделать ее жизнь более счастливой и безопасной. Иными словами, профессор, с вашего разрешения я хочу просить Вирджинию стать моей женой.

В своем обращении с девушкой фон Хорн ни разу не дал понять, что любит ее. Спору нет, она была прекрасна и умна, поэтому не удивительно, что она могла покорить любого мужчину, однако по всем признакам фон Хорн был не из тех, кто мечтает о счастливом браке. Долгие годы он странствовал по свету в поисках приключений и развлечений. Никогда не говорил он о том, почему покинул Америку, оставил свой высокий пост на флоте и ни разу за семь лет не ступил на родную землю.

Стоявшего около люка Синга Ли, который собирался передать профессору его ужин, нельзя было винить в том, что он слышал весь разговор, хотя он и заслуживает порицания за сокрытие своего присутствия, а также за возникшее у него явно неромантическое подозрение, что признание доктора как-то связано с содержимым тяжелого сундука.

Профессор Максон ответил не сразу. Он пристально глядел на фон Хорна, высказавшего столь неожиданную просьбу, и тот увидел в глазах старшего коллеги странный блеск, чего раньше никогда не замечал. Фон Хорну стало не по себе.

Затем профессор встал со стула и подошел к доктору вплотную, приблизив лицо на расстояние нескольких дюймов.

- Доктор, - произнес он почему-то хриплым шепотом, - вы с ума сошли. Вы не понимаете, о чем просите. Вирджиния не для такого, как вы. Скажите, что она ничего не знает о ваших чувствах. Скажите, что она не отвечает вам взаимностью. Скажите же, наконец!

Профессор Максон грубо схватил фон Хорна за плечи, пожирая его глазами, в которых полыхал яростный огонь.

- Я никогда не говорил с ней о любви, профессор, - тихо ответил фон Хорн, - и не знаю, какие чувства она ко мне испытывает. Однако я не понимаю, сэр, какие у вас могут быть ко мне претензии? Я из очень старинной и порядочной семьи.

Тон его был высокомерен, однако почтителен.

Профессор Максон отпустил своего помощника со вздохом облегчения.

- Я рад, - сказал он, - что дело не зашло далеко, ибо этому не бывать. У меня иные, более возвышенные надежды на свою дочь. Она должна выйти замуж за совершенного человека, а таких пока нет. Теперь моя задача создать для нее идеального партнера, и это случится достаточно скоро. Еще пара недель, и перед нами предстанет экземпляр, о каком я давно мечтал.

И вновь в некогда добрых веселых глазах ученого вспыхнул странный огонь.