Люди на болоте. Дыхание грозы

Не ожидая ответа Галенчика, решительно пошел в зал под одобрительный

говор, звучные хлопки Никогда за все годы не перебирали так жизнь Апейки,

как в этот вечер. Вспоминали, спорили, поправляли друг друга, говорили,

кричали до хрипоты. И дымили, дымили самокрутками: дым висел над людьми

тучею. Почти не закрывали дверей, часто открывали окна, чтоб вытягивало

дым, - тогда чувствовали, как по ногам ползет холодок, холодок темной

осенней ночи. Люди то входили, то выходили, толпились в сенях, под окнами.

К полуночи немногие ушли, но в зале было и теперь почти полно. Чем дальше,

тем чаще начали выкрикивать, что пора кончать об Апейке, все ясно, однако

Белый не слушал, дал высказаться всем.

Уже далеко за полночь председатель спросил у членов Комиссии, нет ли у

них вопросов.

Зал снова смотрел на Галенчика. Тот, сдвинув суровые брови, минуту

думал, прежде чем показать свои права и власть. Давно ли виделись с

браком? В каких отношениях вы с бывшим учителем и офицером Горошкой? Какие

отношения у вас с кулаком Глушаком? Внутренне подготовленный к тому, что

от Галенчика можно ожидать всего, Апейка отвечал настороженно, вдумчиво;

не возмущался, что, слушая его, Галенчик недоверчиво кривит губы. Апейку

поддерживали и разумное внимание Белого, и сочувствие зала.

Галенчик не очень наседал на Апейку с вопросами. Он вскоре заявил, что

вопросов больше нет. Однако, как только Белый поинтересовался, не желает

ли кто из членов комиссии высказаться, Галенчик глыбой поднялся над столом.

Он сразу заявил, что некоторые из тех, что выступали, не проявили

надлежащей политической зрелости. Отдельные, как товарищ Гайлис,

попробовали даже зажать рот тем, кто решился критиковать Апейку. Более

того, старались выдать Апейку за некоего святого, которого и подозревать в

грехах не дозволено.

- Посмотрим, такой ли он святой, товарищ Апенька, как здесь старались

некоторые доказать. Подойдем, взвесим все открыто, строгой- большевистской

меркой. - Галенчик окинул взглядом зал. Непреклонно, беспощадно. -

Взвесим... Большевистской меркой! - Помолчал, заговорил тише, мягче,

снисходительно: - Товарища Апеньку здесь называли добрым. Справедливым.

Чутким. Хвалили, что товарищ Апенька всех принимает. Всех выслушивает.

Помогает всем. - Галенчик будто похвалил тоже: - Помогает, правильно.

Правильно!.. - В голосе его почувствовалось что-то упорное, зловещее. - Но

давайте посмотрим, - голос Галенчика окреп, - как Апенька помогает и -

кому помогает! Вот что давайте посмотрим!.. Одно дело - когда помогают

трудовому человеку, бедняку, который ищет совета и поддержки от родной

советской власти, который просит, чтоб советская власть защитила его от

заклятого его чврага и врага советской власти - кулака-мироеда. Это - одно

дело. И здесь мы можем целиком одобрить такого руководителя, как

настоящего представителя советской власти на месте! Настоящего советского

руководителя! - Галенчик снова окинул взглядом зал. Зал следил за каждым

его движением, ждал. - А другое дело, - заговорил он язвительно, с желчью,

- когда в кабинет председателя советского рай"

исполкома приходит лишенец, твердозаданец, бывший царский офицер! Когда

они размазывают по лицу крокодиловы слезы только для того, чтоб затуманить

нашу голову, усыпить нашу большевистскую бдительность! Это - другое дело!..

Одно дело - это наш Друг, трудящийся человек, а другое - враг, классово

чуждый враг, с которым надо быть всегда начеку, которому нельзя давать

никакого спуска! В том, как относится человек к классово чуждому врагу,

проявляется прежде всего большевистская стойкость и закалка!.. - Голос

Галенчика стал тише, и снова почувствовалась в нем язвительность. - И вот

здесь открываются нашим глазам, прямо сказать, удивительные вещи! Партиец

с таким большим стажем, человек с большим опытом, поставленный на

ответственный пост председателя райисполкома, сплошь и рядом теряет

прямую, четкую классовую линию! Вместо того чтобы твердо проводить

генеральную линию, он сам своей рукой вытирает врагу крокодиловы слезы!..

Апейка чувствовал, как что-то тяжелое, горячее заполняет его,

нетерпеливо стучит в виски, туманит голову. "Вон куда гнет!" Хотелось

вскочить, прервать его, всему залу заявить, чего стоят эти подлые подкопы,

эти грязные намеки.

Однако он сдерживал себя, подбадривал: пускай говорит, пускай все

высказывает! Он ответит ему!..

В зале почти не разговаривали. Почти все молчали, ждали. В тишине этой

прорвалось: "Что он плетет, люди!" Откровенное, удивленное, женское...

Галенчик не только не растерялся: по лицу даже прошла довольная,

задиристая ухмылочка. Он уверенно стоял эа столом, член комиссии товарищ

Галенчик; он окидывал беспокойные ряды взглядом, в котором были и смелость

и понимание всего, недоступного другим. Понимание и стойкость, которые

только укреплялись от разных выкриков...

- Вам нужны факты? - сказал он, как бы радуясь Голос его снова заметно

окреп. - Пожалуйста! Все выводы, которые я сделал тут, основаны на фактах.

Все факты проверены, точны. Я начну с того, на что, довольно осторожно,

намекнул товарищ Кудрявец. На факт заступничества товарища Апеньки за