Люди - народ интересный

Что и говорить, по сравнению с этим индустриальным щеголем деревянные мосты через городские овраги и котловины выглядят не просто скромно, а, я бы сказал, уродливо. если бы мы к ним не привыкли и если бы с середины их не видели вдали реку. еще дальше- заречный берег, весь в купах кудрявых дубов. а зимой- внизу, в овраге- каток. ярко освещенный по вечерам лампионами. в давние времена- керосинокалильными, потом электрическими. Да, хорошая вещь мосты, даже если они соединяют не два противоположных берега широкой реки, а ведут лишь из одного жилого квартала в другой. с одной улицы на другую, и под ними не гладь реки, не стремнина, не пропасть, а заросший бузиной и кустистой травой овраг.

Все это о городских мостах. а теперь несколько слов о мостах деревенских. В главе «Отец», самой главной в повести, я не раз говорил, что недюжинные способности позволяли отцу заняться наукой, может быть, стать ученым.- я убежден в этом. Но, сказав. что вместо этого он строил в уезде мосты, я тем самым как бы умалил его дело, которому он служил столько лет. Нет, этого я не хотел сказать. Он строил мосты, и я видел. с каким прилежанием и с какой горячностью он это делал; в сочетании этих противоречивых свойств был весь отцовский характер: педантизм, аккуратность, старание и терпение. и – взрывчатый темперамент. Да и как не взрываться, когда помощники отнюдь не радовали таким вкусом к работе. таким чувством долга, чувством ответственности, какие отличали его самого. Помню десятника Жаворонкова, пожилого, благообразного,. хитренького, на словах соглашающегося с отцом., а на еле ко всему равнодушного. озабоченного своими личными, семейными хлопотами- выдать дочь замуж. крестины, заболела жена. Наверно, ссылающийся на эти заботы и хлопоты Жаворонков, был прав. нельзя, невозможно полные сутки и семь суток в неделю не забывать о служебных обязанностях. о казенном деле… Но для отца это дело не было казенным. Я хорошо помню, каким оскорбленным, подавленным он вернулся однажды из уезда: ехал по новому, лишь месяц назад построенному мосту. и вдруг увидел, что перила уже изрублены.- значит, шел человек через мост. нес топор, а руки так и чесались:»Дай, порублю перила! Видишь, какие они гладкие!» И порубил.

И сейчас чувствую обиду за отца. Обижен и за мосты. Что скрывать, люблю не только эффектные, грандиозные мостовые сооружения, видные далеко окрест. но с нежностью отношусь и к маленьким мостикам, даже к доскам, перекинутым через ручьи и весенние потоки, сбегающие со всех круч и горок, которыми так богат Котельнич.

Да и как не ценить мосты и дороги в стране бездорожья, какой была и сейчас еще в ряде мест остается Россия? Несколько лет назад прочитал в «Известиях» репортаж из Тюмени – «Парящие вездеходы»- и вспомнил свой разговор с отцом за два месяца до его смерти. Он, старый дорожник. интересовался извечным вопросом: как можно освоить огромные пространства той же Сибири, когда прокладка дорог- это самое трудоемкое и дорогое предприятие? И вот, читая о вездеходах на воздушных подушках, испытывающихся в западной Сибири. я пожалел, что отец о них уже не прочтет. Шеститонная машина развивает по трясине с метровыми кочками 80 километров в час и в ходе испытаний пробежала уже больше 1000километров по болотам. над зыбкой черной пропастью. Здорово, очень здорово…