Люди Огненного Кольца

— Брось! — обиделся Гусев. — Видел, как я от твоих подарков прятался? Нога в порядке, давно в порядке. А тюк найду, мой навсегда будет!

— Напополам! — на всякий случай предупредил Палый.

5.

После обеда Гусев полез на обрывы.

Троп наверху не было, он долго плутал в бамбуках, потом вышел на открытую к морю площадку. Домики внизу казались игрушечными. Совсем игрушечный Тасеев ловил с пирса рыбу. Рядом маялся Палый, рыжий даже издалека. «Ну здоров! — в который раз восхитился Гусев. — На ключицу такого мужика не только воробей, пара ворон сесть может!»

Тасеев внизу широко размахнулся удочкой, и со странным чувством отчуждения, отстраненности Гусев вспомнил вдруг душный и влажный осенний месяц, когда Тасеев улетал в Москву, а он каждый вечер встречался с Валей. Ей так надоел институт, надоели одни и те же лица, надоел Сахалин, что рано или поздно она все равно бы нашла какой-то, пусть и иной, может быть, выход. Эти странные поцелуи, подушка, по которой разметались волосы… У Гусева заныло сердце: неужели они правда были так щедры друг к другу только потому, что пользовались украденным?..

Хватит, приказал он себе. Не хватало еще покаяться!

Нахмурясь, Гусев уставился на пирс, на темные скалы, на мерцающее море, на входящее в бухту судно.

Судно!

Тасеев и Паша Палый там, внизу, не видели еще этого судна, но Гусев видел его как на открытке, как нарисованное! И, не выдержав столь волнующего зрелища, полный надежды и сил, он бросился вниз по им же самим проделанной тропе, сгибая бамбуки, зависая на них, ликуя. И пока он сползал с обрыва, судно и впрямь вошло в бухту…

6.

Вот, подумал Тасеев, через неделю мы будем дома.

— Дома? — переспросил он себя и так же нерешительно ответил: — Да, дома…

— Как, специально за нами! — восхитился Гусев, но Палый вдруг строго поджал губы:

— Не суетись! На берег они сходить не будут. Нет у них разрешения на берег сходить. У меня на этом сейнере друг в Маркони ходит. Он за меня даже медаль имеет. Я в море тонул, а он меня вытащил. Самая настоящая медаль — за спасение утопающих. Я утопающим был.

— Дай ракетницу, Паша, — попросил Гусев.

— Не могу, пограничники заругают. И вообще — лучше ворон погоняй, вон они ваше масло в ручье расклевывают!

— Кыш! — взорвался Гусев и сменил разговор: — Бочку с соляром продать можешь?

— А цена? — заинтересовался Палый.

— Топор. И тушенку свою оставлю.

— Идет! За топор я тебе даже бензин дам. Вон мои запасы в бочках. На пять лет хватит.

Гусев кивнул:

— Юра, помоги.

Не понимая, что Гусев задумал, Тасеев помог ему скатить бочку на пляж. Выпустив часть бензина на кучу сухого плавника, Гусев завернул пробку и чиркнул спичкой.

До Палого наконец дошло.

— Не дам! — заорал он.

Но пламя так угрожающе подпрыгнуло над бочкой, что геологи, а за ними и Палый бросились бежать за песчаный холм.

— Палый, — издевался Гусев, — ты скольки палый? Двупалый или семипалый? А может, ты палый в смысле — лист палый?

Не отвечая, Палый печально следил за костром. Потом его осенило:

— Зря радуешься! Пробку из бочки выбило. Погорит, да и погаснет.

— А ты сходи, посмотри!

— Паша! — предостерег Тасеев, и в этот момент костер вдруг разбух, ухнул. Угли и горящие куски дерева запрыгали по песку, в небо встал гигантский черный столб дыма и копоти.

— Вот! — удовлетворенно сказал Гусев. — Теперь мы — терпящие бедствие! Теперь нас на борт не взять просто нельзя!

7.

Взрыв ли помог, или у рыбаков были свои нужды, но сейнер подошел почти к берегу. В ночном пронизывающем тумане состоялся короткий разговор — да, шкипер согласен взять геологов, если, конечно, им нужно в Петропавловск!.. Но геологам было все равно, лишь бы выбраться с острова. Вечерний чай у Палого затянулся. Пили компот, пили бормотуху. Упаковывали вещи и образцы.

— Лишнее оставьте, — попросил Палый. — Мне сгодится.

Топор, продукты… Глянув на стоптанные сапоги, Гусев заколебался:

— Списать-то я их спишу, только тебе они зачем — непонятно. Надеешься опять ступню укоротить?

Палый хихикнул:

— Нет. Меньших, чем сейчас, мне, ног не надо!

И совсем как бы невзначай Гусев заметил:

— Юра, я сегодня гранитоид нашел.

— Где?

— Под водопадом.

— На пляже?

— Да. Но высоко, под обрывами. Явно сверху.

— Льдом могло притащить… Да и гранитоид ли?

— Типичный. Я такие в коллекции Ильева видел. Светло-серый, биотитороговообманковый.

— Дорогой камень? — вмешался Палый. — Поделочный? На кольца-браслеты годится?

— Нет, — пояснил Гусев. — Валун валуном, только светлый, чуть в крапинку. Но на наших островах такая находка — событие. Пока только Ильев гранитоиды находил, есть у нас такой удачливый парень.

— Я его знаю! — заявил Палый. — Он у меня останавливался, огурцами нежинскими угощал.

— Вот ой и находил гранитоиды.

— Порфириты… — буркнул Тасеев.

— Эти камни, — вмешался опять Палый, — чем ценные?

— Тут Паша, дело такое. Если на месте островов когда-то материк размещался, гранитоиды тут обязательно быть должны. Если же острова всего лишь порождение вулканов — то, значит, тю-тю гранитоиды.

— Так ты же нашел!