Люди огня

— Дамы и господа! Я прошу вас разойтись. Скопление народа сейчас может вызвать усиление эпидемии. Сегодняшняя демонстрация многим из вас будет стоить жизни. Поэтому как можно скорее покиньте площадь. Придя домой, немедленно начните прием антибиотиков из ряда стрептомицина и тетрациклина. При малейших признаках озноба вызывайте «Скорую». Мне известны ваши проблемы. Сегодня я отправил Господу Эммануилу просьбу о дополнительном финансировании. Но уже завтра на те средства, которые есть, будут организованы пункты раздачи бесплатных лекарств и необходимой еды. Будьте благоразумны, не поддавайтесь эмоциям, и мы благополучно минуем этот трудный период в нашей истории.

Народ еще постоял на площади часа два из чистого упрямства и наконец начал расходиться. Я тешил себя надеждой, что мои слова возымели действие.

Прошение Эммануилу я отправил вечером, так что почти их не обманул. Я не сделал этого раньше по причине очень малой вероятности успеха. Моего Господа и так рвали на части.

А утром было организовано пять пунктов раздачи лекарств и продуктов. Я сразу принял меры, чтобы не было давки. Пять пунктов — ерунда для трехмиллионного города, но на большее пока не было ни времени, ни средств. Интересно, сколько я продержусь на подобных полумерах?

Накануне мы с Николь распили бутылочку «Шабли», правильным образом, под рыбу. Надо было расслабиться. Я составлял свою «коллекцию», руководствуясь не степенью раскрученности той или иной марки, а исключительно собственным вкусом. «Шабли» можно купить в любом супермаркете, а мне нравится.

Когда я слегка опьянел, мне стукнуло в голову, что бороться со стрессом можно другим, более богоугодным способом. С того дня, когда я покинул Иерусалим, я ни разу не был в церкви и не подходил к причастию Третьего Завета. Синдром абстиненции — поэтому и пью.

— Слушай, Николь, ты давно была в церкви?

— Вчера. В Сан-Пауло.

— Тянет?

— Да, очень.

Я рассеянно разглядывал знак на ее руке, изящной ручке с длинными пальцами. Тут меня осенило. Для лучшей работы мозга иногда полезно убить несколько нервных клеток — возникают новые связи. Идиот! Что же я делаю!

— Николь, там было много народа?

— Да, полный храм.

— Идиотка! Чума!

— С этим трудно бороться. Причастие Эммануила — оно как наркотик.

— Знаю! Надо закрыть все церкви. Завтра же!

Ужин естественным образом закончился постелью. Последняя часть беседы была вполне способна отбить у меня желание, но вино — слишком сильный стимулятор — одержало верх.

Наутро, протрезвев, я снова задумался о закрытии церквей, но уже без прежнего энтузиазма. Как на это среагирует Эммануил? Я был уверен, что отрицательно.

Инкубационный период чумы составляет от одного до пяти дней, в исключительных случаях и для вакцинированных — восемь-десять. Прошла неделя.

Я позвонил Николь. Трубку взял незнакомый молодой человек.

— Ее увезли сегодня ночью. Мы проводим дезинфекцию.

— Куда увезли?

— В больницу.

— В какую, черт побери?!

— Вас все равно не пустят. Карантин. Даже трупов не выдают.

Я грохнул трубку и позвонил ей на сотовый.

— Где ты?

Она говорила с трудом, словно пробиваясь сквозь туман.

— Не знаю.

— Ты что, антибиотики не принимала?

— Нам же сделали прививки.

— Больница Святого Франциска, — телефон взяла некая пожилая дама. — Что вам нужно?

— Увидеть мою невесту!

С чего это я назвал ее невестой? Думаю, для Николь это явилось бы полной неожиданностью. Между нами никогда не было ни духовной близости, ни настоящего взаимопонимания.

— Это невозможно. И не мучайте ее разговорами, ей и так достаточно тяжело.

— Я сейчас приеду!

Легко сказать! Меня не выпустили с этажа, я же контактер. Мне осталось только наводить справки: хорошая ли больница, не нужно ли чего? Лекарства? Оборудование? Сейчас! Срочно!

И чего я так рвался! Мною двигала уж точно не любовь к Николь, скорее комплекс вины. Я притащил ее в чумной город.

Николь не дожила до утра. Через пять минут после известия о ее смерти я отдал приказ закрыть все церкви и отменить причастие Третьего Завета. И засел под очередной: карантин на десять дней. Плевать! Для работы мне достаточно компьютера и телефонов. Я с трепетом ждал, когда известие о моем самоуправстве с его мессой дойдет до Эммануила. В том, что он узнает, сомневаться не приходилось.

Гневное письмо от моего Господа упало мне на компьютер через восемь дней. Долго. Значит, не до того ему было.

Он был краток: «Пьетрос, я понимаю твою заботу о людях, но отмена причастия приведет к куда худшим последствиям. В городе может начаться хаос. Немедленно открой церкви и восстанови службы. Пока не поздно».

Я медлил. Я решил, что у меня в запасе еще по крайней мере восемь дней.

Я так и не заболел. То ли профилактическая терапия тетрациклином задушила всех микробов в зародыше, то ли у меня сформировался иммунитет после прививки. Я консультировался по этому поводу. Господа эскулапы объяснили, что формирование иммунитета к чуме — явление сложное, комплексное, зависящее от многих факторов, и вообще, когда формируется, а когда нет. Из чего я заключил, что они сами ничего не знают.