Люди огня

Тепло, градусов пятнадцать. Народ в пиджачках ходит, не подумаешь, что февраль. Впереди по левую руку — круглая клумба с фонтаном. На клумбе цветут крокусы.

— Тишь и благодать, — сказал Матвей. — Похоже, Господь отправил нас в отпуск.

И тут машина затормозила так, что я влетел носом в стекло кабины водителя (по русскому обычаю ремни мы конечно не пристегнули). Терпеть не могу эти элитные автомобили с отдельным помещением для шофера — ничего не видно, что впереди происходит! Нас развернуло и бросило на тротуар. Я увидел перевернутые и смятые мотоциклы и налетающие на них автомобили. Движение не перекрывали, конечно, не принято это у французов. И наш эскорт двигался по перегруженным автотранспортом Елисеям.

Удар! И «мерс» встал, как вкопанный.

Мы с Матвеем вышли из машины.

За нами торчало ободранное дерево, а на проезжей части дымилась, ревела и крутила в воздухе колесами груда покореженного металла. Я стал считать. Автомобилей пятнадцать в общей куче. Из нижнего слоя металлолома на асфальт капала кровь.

— Скорую вызовите! — крикнул я охране. — И полицию.

Думаю, они и без меня догадались.

Из кабины выбрался мой шофер. Лоб разбит, из носа стекает капля крови. Я поморщился и посмотрел на него так, что он отступил на шаг. Матвей стоял за моей спиной.

— Что произошло?

— Один из мотоциклов потерял управление, месье Болотов. Я ничего не мог сделать!

— Какой?

— Вон!

Я подошел. Парень из охраны лежал ничком рядом с мотоциклом, который придавил ему ногу. И молчал. Ни стона! Крови я не заметил.

— Матвей помоги!

Мы освободили его из-под мотоцикла, аккуратно перевернули лицом вверх и сняли шлем. Он был мертв.

— Отойдите! — рядом со мной стоял врач, стройный черноволосый француз с приятной физиономией — наконец-то подоспела скорая.

— Поздно приезжаете, — огрызнулся я.

Врач расстегнул на парне кожаную куртку, осмотрел труп. На его лице отразилось недоумение, потом страх.

Встал, помедлил, взглянул на меня.

— Возможно, это Синдром Внезапной Смерти. Вам придется пройти карантин, месье…

— Болотов.

Врач стал еще бледнее.

— Мне надо работать. Если меня запрут в комнате Елисейского Дворца со связью и компьютером — возражать не буду, — примирительно проговорил я.

Он перевел взгляд на Матвея.

— Вам тоже.

Я хмыкнул:

— Вряд ли он заразен.

Матвей улыбнулся.

— Я готов пройти дезинфекцию, если это необходимо, но я не заболею, не беспокойтесь.

Врач посмотрел недоуменно.

— Просто примите на веру, — сказал я. — Матвей — бессмертный. Со святыми встречались когда-нибудь?

— Лично нет.

Он посмотрел на Матвея внимательнее, поймал его взгляд и опустил глаза.

— Вы можете стать переносчиком.

Матвей махнул рукой:

— Не выдумывайте!

Эскулап, похоже, смирился, перевел взгляд на меня.

— Вам понадобится врач. Я тоже его касался. Будет разумно, если это буду я. Лучше не развозить по городу контактеров.

— Вас проверит служба безопасности.

Он протянул мне руку:

— Шарль д'Амени.

Я кивнул.

Комнатой в Елисейском Дворце меня обеспечили, Шарля я поселил рядом и пригласил вечером на чай с целью порасспросить. Служба Безопасности не имела к нему претензий.

Чай заваривал сам — французы не умеют. Жабоеды по кофе специалисты, а их бледно-желтая водичка, по недоразумению именуемая чаем, годится только для унитаза.

Мой чай имел правильный красноватый оттенок. Ему сопутствовала местная выпечка, заказанная из кондитерской на Сан-Мишель. Это да! На столе расположились пирожные с ежевикой и какими-то семечками, а также вкуснейшие булочки под названием «pain-au-lait», то бишь «молочный хлеб». Я решил подсластить себе жизнь — возможно, это мой последний ужин. Синдром Внезапной Смерти является без предупреждения. Может быть, стоило заказать и вина, но я решил не туманить себе мозги, а лучше выяснить обстановку. Завтра мне предстояла встреча с Лукой Пачелли… если будет завтра.

Шарль сел, попробовал чай (по-моему, не больше глотка) и сразу взялся за булочку. «Ничего не понимаешь», — подумал я.

— Вы уже сталкивались с Синдромом Внезапной Смерти? — спросил я и с удовольствием отхлебнул чая.

— Да, не один раз. Я же работаю на скорой помощи.

— Как он проявляется?

— Никак. Если мы не можем установить причину смерти — ставим СВС.

— Можно же понять, отчего человек умер. Например, удушье, отек легких…

— Остановка сердца без видимой причины, как будто выключили. Никаких патологических изменений.

— А инкубационный период?

Он пожал плечами.

— Неизвестен.

Я вздохнул.

— Хорошенькая перспектива.

Он покончил с булочкой и принялся за пирожное.

Меня всегда поражала худощавость французов (особенно француженок). Как им это удается на сыре и вине, да еще рядом с такими кондитерскими! Наверное, дело в естественном отборе: все, склонные к полноте, давно вымерли от обжорства.

— Вы много видели умерших от СВС? Есть у них что-нибудь общее, возраст, профессия?

Он задумался, потом покачал головой.

— Не знаю, я не заметил.

Вдруг я вспомнил Еноха, историю с самолетом.

— Знаки у всех?

Он развел руками.

— После смерти знаки исчезают. Фальшивых я не видел.

— Да, конечно.

— И это не признак для отбора — знаки у всех.

— Почти, — сказал я и посмотрел на его руку.