Люди особого склада

Выехали мы точно в назначенное время. Каждый отряд вышел с определенного, заранее условленного места. Мы не могли сосредоточивать все отряды в одном пункте, это было бы опасно, да и не вызывалось необходимостью. Часть отрядов к моменту выступления расположилась в лесах, недалеко от деревни Углы, некоторые стояли у совхоза «Жалы», возле деревень Живунь, Старосек. Все взяли направление на деревню Убибачки.

Приехали мы сюда часов в двенадцать ночи. Заняли эту и соседние деревни, выставили заслоны. С такой силой можно было вступать в бой с любым противником. В то время у нас были станковые и ручные пулеметы, даже минометы. Кроме винтовок, многие партизаны имели автоматы, пистолеты. Гранаты и бутылки с горючим были почти у каждого. Мы пользовались бутылками с горючим давно, с того времени, когда Бумажков и Павловский употребили это орудие в бою с колонной гитлеровских танков.

В деревне Убибачки я со штабом зашел в одну просторную хату в середине деревни. Со мной были Мачульский, Бондарь, Бельский, Варвашеня, Лещеня. В рейд отправились почти все члены обкома, — ведь перед нами стояли большие и очень ответственные задачи: кроме боевых операций, у нас было немало других дел по созданию партийного подполья и организации партизанского движения в тех областях и районах Белоруссии, где подпольных обкомов и райкомов еще не было. Помощник начальника штаба вызвал к нам командиров и комиссаров отрядов. Пришли Меркуль, Корж, Долидович, Гуляев, Бондаровец, Ширин, Розов, Плышевский, Пакуш, Жулега.

Чистая половина хаты, которую гостеприимно отвела для нас старенькая, но еще подвижная хозяйка, наполнилась людьми. Приятно и радостно было смотреть на них. Все бодрые, подтянутые, волевые. Почти у каждого хорошая одежда: бекеша на меху, тулуп или теплая шинель. На плечах поскрипывали ремни, на поясе висели пистолеты и гранаты. Командирам доверена судьба многих людей, они несут большую ответственность, их слушают, берут с них пример. Поэтому и внешне они должны выглядеть культурно и внушительно. Мы специально занимались этим, готовясь к рейду. Партизаны у нас тоже были одеты тепло и добротно.

Хозяйка обвела нас взглядом и, ничего не сказав, торопливо сняла с крюка деревянное ведро, выбежала из хаты. Через минуту она вернулась с водой, вытерла фартуком озябшие руки и подошла ближе.

— Я все гляжу, гляжу, — ласково, склонив голову набок, заговорила она, — гляжу — и глазам своим не верю. И в хате и на улице полным-полнешенько людей… Говор наш, дух, чую, наш… И одежда на всех, и кони тоже, сани, амуниция — все наше… Неужто это вы пришли уже, соколики мои, вернулись к нам?

— Нет, бабуля, — отвечаю я хозяйке, — мы тут и были. Мы партизаны.

— Партизаны? — с искренней радостью переспросила старушка. — Партизаны… Вот какие вы!.. И много ж как, ой, много!.. На фашиста идете?

— На фашиста!

— Знаю, хлопчики, знаю… Так это вы его врасплох, правда? Спит, лихо ему, сны видит, а вы его по затылку, а если который не спит, так того по бельмам, чтоб они у него кровью заплыли!

— Так, бабуля, так!

— Может, вам сварить чего тепленького?

— Спасибо, пора ехать.

— Так, может, я хоть воды вам скоренько нагрею, — просила она, — да заварю липовым цветом, малинки сушеной всыплю. Напейтесь на дорогу, — бог даст, ни кашель, ни простуда не пристанет.

Хоть и жаль было обижать бабулю, но пришлось отказаться от ее угощения. Надо было спешить. Необходимо было разделить отряды на две колонны и пустить их параллельно по двум маршрутам. Одна колонна должна была пройти с юга от совхоза «Сосны», возле деревни Кузьмичи, а другая — значительно левее, в направлении деревни Городячицы с заходом на Ветчин. Штабная группа и конный отряд шли между колоннами. До рассвета мы должны подойти к намеченным пунктам близ постоловского гарнизона.

Я указал командирам их маршрут, еще раз объяснил обязанности каждого отряда.

Старушка все суетилась в углу возле посуды, все что-то готовила, и, когда мы вышли из горницы и стали прощаться, она настоятельно начала задерживать нас.

— Побудьте еще немножко, — просила она, — хоть одну минуточку, я тут огурчиков соленых достала, капусты квашеной… Вот и чарочка нашлась, как знала, берегла… Хоть по капле выпейте на дорогу.

Корж усмехнулся и погладил ладонью усы:

— Эх, и догадливая же ты, бабуля!.. Не годится отказываться, идя на мороз.

— Вот и я говорю! — подхватила хозяйка. — Хоть по капле, хоть по росинке… Не взыщите только, что рюмочка у меня одна: немцы — чтоб им пусто было! — молоко искали, так перебили всю посуду… Давайте я сама вам поднесу.

Корж снова добродушно засмеялся, и старушка поднесла ему первому. Василий Захарович взял рюмку, поклонился хозяйке и одним глотком выпил. Потом взял из миски круглый, как моченое яблоко, огурец. Старушка поднесла Меркулю, а потом всем остальным по очереди.

— На здоровье вам, детки, — взволнованно говорила она, провожая нас. — На доброе здоровье, на великое счастье, спасибо, что зашли. Простите, если что не так! Может, обратно когда будете ехать, так не минуйте моей хаты.